ИГРА ОТ – ИГРА ЖИЗНИ – ЭКСТЕРИОРИЗАЦИЯ И ОБЛАДАТЕЛЬНОСТЬ | ИГРА ОТ – ИГРА ЖИЗНИ – ЭКСТЕРИОРИЗАЦИЯ И ОБЛАДАТЕЛЬНОСТЬ |
Лекция, прочитанная 7 февраля 1956 года. | Лекция, прочитанная 7 февраля 1956 года. |
Хочу поговорить с вами о высшей цели или деятельности, очевидной в это время в этой вселенной; а именно, об играх. | Хочу поговорить с вами о высшей цели или деятельности, очевидной в это время в этой вселенной; а именно, об играх. |
Мы смотрим на великое множество вещей, мы исследуем великое множество вещей и мы пытаемся прочитать замысел в них. | Мы смотрим на великое множество вещей, мы исследуем великое множество вещей и мы пытаемся прочитать замысел в них. |
Когда мы пытаемся исследовать, как – широко, с размахом, глубоко и в большом количестве – как эта вселенная появляется для нас (особенно для христиан), мы приходим к выводу – вам нужно будет удалить это, я имею в виду, вы просто не слышали это – мы приходим к выводу, что, ей-богу, здесь может быть ужасно много замыслов. | Когда мы пытаемся исследовать, как – широко, с размахом, глубоко и в большом количестве – как эта вселенная появляется для нас (особенно для христиан), мы приходим к выводу – вам нужно будет удалить это, я имею в виду, вы просто не слышали это – мы приходим к выводу, что, ей-богу, здесь может быть ужасно много замыслов. |
Фактически, здесь может быть полное замешательство замыслов. | Фактически, здесь может быть полное замешательство замыслов. |
Возможно, здесь может быть столько намерений, сколько тетан смог придумать. | Возможно, здесь может быть столько намерений, сколько тетан смог придумать. |
И, ей-богу, это ужасно много намерений. | И, ей-богу, это ужасно много намерений. |
Причем, если здесь, во всей этой вселенной, для этой вселенной, могло быть намерение от каждого отдельного тетана, то все эти намерения, возможно, будут различными. | Причем, если здесь, во всей этой вселенной, для этой вселенной, могло быть намерение от каждого отдельного тетана, то все эти намерения, возможно, будут различными. |
Но где-то здесь может быть общий знаменатель того, что делает тетан, где он это делает и почему. | Но где-то здесь может быть общий знаменатель того, что делает тетан, где он это делает и почему. |
Так вот, если вы позовете к себе множество парней – они приходят к вам и хотят знать: «Что это за штука, которая называется Саентологией? Что это? Она, конечно, не хорошая, но что это?» | Так вот, если вы позовете к себе множество парней – они приходят к вам и хотят знать: «Что это за штука, которая называется Саентологией? Что это? Она, конечно, не хорошая, но что это?» |
И вы говорите: «Хорошо, это modus operandi того, как сделать людей лучше, более способными». | И вы говорите: «Хорошо, это modus operandi того, как сделать людей лучше, более способными». |
И они скажут: «Хорошо, я понимаю, это должно иметь какое-то отношение к Богу и вселенной». | И они скажут: «Хорошо, я понимаю, это должно иметь какое-то отношение к Богу и вселенной». |
И они – «О,» – говорите вы – «да, да, да». | И они – «О,» – говорите вы – «да, да, да». |
Всегда соглашайтесь со всеми. | Всегда соглашайтесь со всеми. |
Согласитесь с ними, прежде чем назвать их лгунами. | Согласитесь с ними, прежде чем назвать их лгунами. |
По крайней мере, создайте линию общения, прежде чем смести их с ее помощью. | По крайней мере, создайте линию общения, прежде чем смести их с ее помощью. |
И они говорят: «Хорошо, все это очень хорошо, но почему?» | И они говорят: «Хорошо, все это очень хорошо, но почему?» |
А вы говорите: «Что почему?» | А вы говорите: «Что почему?» |
«Ну, почему мы все здесь?» | «Ну, почему мы все здесь?» |
И вы говорите: «Ну, это замечательно. Саентология может делать людей способнее, поднимать КИ, делать различные вещи и так далее». | И вы говорите: «Ну, это замечательно. Саентология может делать людей способнее, поднимать КИ, делать различные вещи и так далее». |
«Да, но почему Бог сделал это?» | «Да, но почему Бог сделал это?» |
И вы говорите: «Хорошо, в настоящее время мы не особенно интересуемся этим частным аспектом. | И вы говорите: «Хорошо, в настоящее время мы не особенно интересуемся этим частным аспектом. |
Совершенно верно то, что здесь есть Шкала тонов и здесь есть динамики, и здесь есть то и это». | Совершенно верно то, что здесь есть Шкала тонов и здесь есть динамики, и здесь есть то и это». |
И вы объясняете это все полчаса, час. | И вы объясняете это все полчаса, час. |
А потом они говорят: «Да, но почему?» | А потом они говорят: «Да, но почему?» |
По-видимому, у многих людей есть это – есть этот… | По-видимому, у многих людей есть это – есть этот… |
У многих людей есть тетан; у других он есть на уме. «Почему?» Ладно. | У многих людей есть тетан; у других он есть на уме. «Почему?» Ладно. |
Хорошо, просто грязный, пошлый трюк – я раскопал ответ на это. | Хорошо, просто грязный, пошлый трюк – я раскопал ответ на это. |
Однако, ответ этот существует и он удовлетворит тех, довольно удачливых людей, кто все еще способен смотреть и видеть, что здесь, возможно, замешана игра. | Однако, ответ этот существует и он удовлетворит тех, довольно удачливых людей, кто все еще способен смотреть и видеть, что здесь, возможно, замешана игра. |
Других людей на вопрос «Почему?» ответ «Это игра» не удовлетворит. | Других людей на вопрос «Почему?» ответ «Это игра» не удовлетворит. |
Они знают, что это серьезно. | Они знают, что это серьезно. |
Они знают, что ни у кого не может быть никакого удовольствия. | Они знают, что ни у кого не может быть никакого удовольствия. |
И они знают, что все это закончится очень, очень плохо. | И они знают, что все это закончится очень, очень плохо. |
Они не знают ничего другого, но это они знают. | Они не знают ничего другого, но это они знают. |
Так вот, действительность, однако, состоит в том, что человеческая раса в своем поведении очень хорошо и точно откливается только на это определение. | Так вот, действительность, однако, состоит в том, что человеческая раса в своем поведении очень хорошо и точно откливается только на это определение. |
Если бы вы хотели иметь дело с кооперацией, деятельностью и энтузиазмом, если бы вы хотели вытянуть энергию каждого до абсолютного предела, вы бы придумали игру, в которую мог бы играть каждый. | Если бы вы хотели иметь дело с кооперацией, деятельностью и энтузиазмом, если бы вы хотели вытянуть энергию каждого до абсолютного предела, вы бы придумали игру, в которую мог бы играть каждый. |
И если бы они действительно знали, что они могут играть в эту игру, если бы у них было какое-то ощущение, что они действительно могут играть в эту игру, то внезапно они бы почувствовали себя прекрасно в отношении всего этого. | И если бы они действительно знали, что они могут играть в эту игру, если бы у них было какое-то ощущение, что они действительно могут играть в эту игру, то внезапно они бы почувствовали себя прекрасно в отношении всего этого. |
И неважно, была бы это игра Монополия, игра в блошки, охотящийся полицейский или какой-то другой вид игры, если бы каждый мог играть в эту игру, это было бы очень веселой штукой. | И неважно, была бы это игра Монополия, игра в блошки, охотящийся полицейский или какой-то другой вид игры, если бы каждый мог играть в эту игру, это было бы очень веселой штукой. |
И таким образом, у нас есть война. | И таким образом, у нас есть война. |
Реакция человеческого существа на войну – это одна из самых проклятых вещей, которую никто не позаботился изучить; никто никогда не изучал это. | Реакция человеческого существа на войну – это одна из самых проклятых вещей, которую никто не позаботился изучить; никто никогда не изучал это. |
Человек просто вовлечен в войну. | Человек просто вовлечен в войну. |
Но если бы вы экстеризировались из войны и бросили взгляд вокруг, вы бы обнаружили, что каждый занят. | Но если бы вы экстеризировались из войны и бросили взгляд вокруг, вы бы обнаружили, что каждый занят. |
Вы бы обнаружили, что они стреляют или делают что-то для стрельбы, или уворачиваются от тех, кто стреляет, – та или иная деятельность. | Вы бы обнаружили, что они стреляют или делают что-то для стрельбы, или уворачиваются от тех, кто стреляет, – та или иная деятельность. |
И интерес каждого будет сфокусирован на этой вещи, и эта деятельность, количество вложенной энергии, то, что сделано и должно быть сделано, пожалуй, исключают мысли о мирном времени – население вовлечено. | И интерес каждого будет сфокусирован на этой вещи, и эта деятельность, количество вложенной энергии, то, что сделано и должно быть сделано, пожалуй, исключают мысли о мирном времени – население вовлечено. |
Почему такая активность? Означает ли это, что человек сошел с ума? | Почему такая активность? Означает ли это, что человек сошел с ума? |
Нет, это означает, что человек способен играть в игру, а как человечество, самое близкое, что он может получить, – это война. | Нет, это означает, что человек способен играть в игру, а как человечество, самое близкое, что он может получить, – это война. |
Конечно, это довольно низко. | Конечно, это довольно низко. |
Нужно выйти и стрелять в людей и так далее, просто чтобы иметь игру, – такое убеждение слегка низкотонно. | Нужно выйти и стрелять в людей и так далее, просто чтобы иметь игру, – такое убеждение слегка низкотонно. |
На самом деле, последнее время я избегал, я не говорил «низко-тонный». | На самом деле, последнее время я избегал, я не говорил «низко-тонный». |
Так вот, где бы мы ни наблюдали войну, мы обнаружим деятельность, интерес и участие, как в этом конкретном примере, из-за того, что это разрушительно, всеобъемлюще и мишенью является любой, то мы имеем элемент участия. | Так вот, где бы мы ни наблюдали войну, мы обнаружим деятельность, интерес и участие, как в этом конкретном примере, из-за того, что это разрушительно, всеобъемлюще и мишенью является любой, то мы имеем элемент участия. |
На войне людей не исключают. | На войне людей не исключают. |
Любой может придти и играть в войну. | Любой может придти и играть в войну. |
Любой может получить пулю. Любой может целиться. | Любой может получить пулю. Любой может целиться. |
И если мы посмотрим вокруг, почти каждый может стать генералом или адмиралом. | И если мы посмотрим вокруг, почти каждый может стать генералом или адмиралом. |
Это восхитительная вещь – наблюдать, какое количество участия позволено в войне. | Это восхитительная вещь – наблюдать, какое количество участия позволено в войне. |
Мы переходим к миру сразу после войны, и участие падает практически до нуля. | Мы переходим к миру сразу после войны, и участие падает практически до нуля. |
Они говорят: «Так, если ты старательно учился восемнадцать или девятнадцать лет, что ж, мы позволим тебе стоять на мостике корабля и наблюдать, как действует кто-то типа Вахтенного офицера. | Они говорят: «Так, если ты старательно учился восемнадцать или девятнадцать лет, что ж, мы позволим тебе стоять на мостике корабля и наблюдать, как действует кто-то типа Вахтенного офицера. |
Это, если ты хороший мальчик и у тебя нет плохих отметок». | Это, если ты хороший мальчик и у тебя нет плохих отметок». |
Смотрите, какая разница. На войне они говорят: «Ты когда-нибудь был на море?» | Смотрите, какая разница. На войне они говорят: «Ты когда-нибудь был на море?» |
Парень отвечает: «Однажды я изучал что-то о доках». | Парень отвечает: «Однажды я изучал что-то о доках». |
Они говорят: «Прекрасно. Ты – командир». Иди. | Они говорят: «Прекрасно. Ты – командир». Иди. |
Участие разное. | Участие разное. |
Если вы хотите в мирное время получить такую же активность, как на войне, все, что надо сделать, – это открыть двери такому же большому участию в игре, называемой жизнь, и у вас будет просто такой же большой энтузиазм. | Если вы хотите в мирное время получить такую же активность, как на войне, все, что надо сделать, – это открыть двери такому же большому участию в игре, называемой жизнь, и у вас будет просто такой же большой энтузиазм. |
Но как это сделать? | Но как это сделать? |
У нас ужасно много людей, играющих в «один единственный». | У нас ужасно много людей, играющих в «один единственный». |
У нас много людей, которые держат все деньги, какие здесь есть, и много других людей, которые держат здесь все товары, и много таких людей здесь, которые держат все эти не-иметь, что хотят этих денег и этих товаров. | У нас много людей, которые держат все деньги, какие здесь есть, и много других людей, которые держат здесь все товары, и много таких людей здесь, которые держат все эти не-иметь, что хотят этих денег и этих товаров. |
И когда мы доходим до этого, у нас есть полное участие только в одной вещи: «Почему?» | И когда мы доходим до этого, у нас есть полное участие только в одной вещи: «Почему?» |
Теперь они все хотят знать, почему? | Теперь они все хотят знать, почему? |
В военное время они очень редко спрашивают, почему – очень редко. | В военное время они очень редко спрашивают, почему – очень редко. |
Я разговаривал с людьми во время войны, и у них было что мне рассказать, но они очень – только в свободную минуту, такую как прямо перед атакой на рассвете или что-то в этом роде, они говорили: «Я задаю себе вопрос, о чем вся эта вселенная?» | Я разговаривал с людьми во время войны, и у них было что мне рассказать, но они очень – только в свободную минуту, такую как прямо перед атакой на рассвете или что-то в этом роде, они говорили: «Я задаю себе вопрос, о чем вся эта вселенная?» |
У них было ощущение, что они могут экстериоризоваться, понимаете. | У них было ощущение, что они могут экстериоризоваться, понимаете. |
Но это было мгновенное ощущение, мимолетное. Это несерьезная мысль. | Но это было мгновенное ощущение, мимолетное. Это несерьезная мысль. |
Так вот, если бы вы хотели восстановить способности человека вообще, то все, что вы должны были бы сделать, – это восстановить его готовность заставить людей участвовать в игре. | Так вот, если бы вы хотели восстановить способности человека вообще, то все, что вы должны были бы сделать, – это восстановить его готовность заставить людей участвовать в игре. |
Однажды я читал длинный учебник, который написал парень по имени Марл Каркс, и он писал всякую белиберду, и где-то там, и он описывал эту штуку. | Однажды я читал длинный учебник, который написал парень по имени Марл Каркс, и он писал всякую белиберду, и где-то там, и он описывал эту штуку. |
И, кстати, знаете, я продолжаю слышать, как эту книгу цитируют, но я не могу найти в этой книге то, что из нее цитируют. | И, кстати, знаете, я продолжаю слышать, как эту книгу цитируют, но я не могу найти в этой книге то, что из нее цитируют. |
Это одно из великих чудес нашего времени. | Это одно из великих чудес нашего времени. |
На самом деле никто не давал мне правильного экземпляра, я полагаю, «Капитала», потому что в нем нет правильной цитаты. | На самом деле никто не давал мне правильного экземпляра, я полагаю, «Капитала», потому что в нем нет правильной цитаты. |
Но во всяком случае, он действительно понял игру там. | Но во всяком случае, он действительно понял игру там. |
Он говорит: «Работу должно быть позволено работать». | Он говорит: «Работу должно быть позволено работать». |
И смотрите, что получается. | И смотрите, что получается. |
Понимаете, это все, что он говорит: ее должно быть позволено работать. | Понимаете, это все, что он говорит: ее должно быть позволено работать. |
Они не должны быть отстранены от работы или что-то подобное. | Они не должны быть отстранены от работы или что-то подобное. |
Им должно быть позволено работать на военных или где-угодно, где принципы соответствуют этой конкретной политической идеологии. | Им должно быть позволено работать на военных или где-угодно, где принципы соответствуют этой конкретной политической идеологии. |
Но он говорит: «Участие возможно только в отношении части работы». | Но он говорит: «Участие возможно только в отношении части работы». |
И посмотрите на это. | И посмотрите на это. |
Я имею в виду, около пяти шестых цивилизованного населения Земли бездумно глотают это. | Я имею в виду, около пяти шестых цивилизованного населения Земли бездумно глотают это. |
И это все, что он говорит. | И это все, что он говорит. |
Так что, я был мудрым в отношении этого и сказал: «Давайте посмотрим, что мы собираемся здесь делать? Это выглядит как хорошая возможность». | Так что, я был мудрым в отношении этого и сказал: «Давайте посмотрим, что мы собираемся здесь делать? Это выглядит как хорошая возможность». |
И я придумал философию, называемую ко-оперизмом. | И я придумал философию, называемую ко-оперизмом. |
Будет намного, намного более популярна, чем коммунизм. | Будет намного, намного более популярна, чем коммунизм. |
Эта философия в качестве своего основного modus operandi имела бы: «Позволь другому парню играть тоже». | Эта философия в качестве своего основного modus operandi имела бы: «Позволь другому парню играть тоже». |
Это было бы ужасно популярным. | Это было бы ужасно популярным. |
Это в действительности та суть, которая подпитывает коммунизм. Конечно. | Это в действительности та суть, которая подпитывает коммунизм. Конечно. |
Так вот, это могло бы очень быстро распространяться, потому что общий знаменатель деятельности – это участие. | Так вот, это могло бы очень быстро распространяться, потому что общий знаменатель деятельности – это участие. |
Во-первых, пока у вас нет некоторого согласия, у вас нет никакой вселенной. | Во-первых, пока у вас нет некоторого согласия, у вас нет никакой вселенной. |
А если у вас есть вселенная и никто ничего в ней не делает, вы не получили вселенную. | А если у вас есть вселенная и никто ничего в ней не делает, вы не получили вселенную. |
И маленькие дети будут придумывать самые разные вещи, чтобы что-то делать с самыми старыми поломанными консервными банками из всех, что вы видели. | И маленькие дети будут придумывать самые разные вещи, чтобы что-то делать с самыми старыми поломанными консервными банками из всех, что вы видели. |
Так же и человек выдумывает, что бы такое сделать с этой конкретной вселенной. | Так же и человек выдумывает, что бы такое сделать с этой конкретной вселенной. |
Но в момент, когда он прекращает придумывать, что делать, или просто перестает заниматься каким-то старым планом, в тот момент, когда он говорит: «Никто из вас, парни, здесь не может играть», – | Но в момент, когда он прекращает придумывать, что делать, или просто перестает заниматься каким-то старым планом, в тот момент, когда он говорит: «Никто из вас, парни, здесь не может играть», – |
мы получаем что-то типа стандартной американской или британской спортивной картинки, где все сидят на трибуне, наблюдая, как кучка парней ломают друг другу ключицы и голени. | мы получаем что-то типа стандартной американской или британской спортивной картинки, где все сидят на трибуне, наблюдая, как кучка парней ломают друг другу ключицы и голени. |
Здесь очень мало людей, которые на самом деле играют. | Здесь очень мало людей, которые на самом деле играют. |
Конечно, наблюдение – это тоже игра, но в весьма слабой степени. | Конечно, наблюдение – это тоже игра, но в весьма слабой степени. |
Это, правда, лучше, чем, если бы парень никогда не подходил близко к стадиону. Он ниже уровнем. | Это, правда, лучше, чем, если бы парень никогда не подходил близко к стадиону. Он ниже уровнем. |
Если бы вы разговаривали с ним и спросили: «Это возможно – играть в игру?» – или – «Как давно ты играл в домино со своими детьми?» – то в ответ вы получили бы ужасную задержку общения. | Если бы вы разговаривали с ним и спросили: «Это возможно – играть в игру?» – или – «Как давно ты играл в домино со своими детьми?» – то в ответ вы получили бы ужасную задержку общения. |
Участие – это лейтмотив игры. | Участие – это лейтмотив игры. |
И там, где человек участвует, где он находится в общении, и где нет – от человека к человеку – запрета на участие, там есть цивилизация и он ведет счастливую жизнь. | И там, где человек участвует, где он находится в общении, и где нет – от человека к человеку – запрета на участие, там есть цивилизация и он ведет счастливую жизнь. |
Итак, рассмотрев достаточно бегло некоторые из этих принципов, мы приходим к заключению, что существует общий знаменатель этой вселенной в терминах замысла, и этот замысел – играть в игру. | Итак, рассмотрев достаточно бегло некоторые из этих принципов, мы приходим к заключению, что существует общий знаменатель этой вселенной в терминах замысла, и этот замысел – играть в игру. |
Эта вселенная сама по себе, как можно суммировать, является игровым полем. | Эта вселенная сама по себе, как можно суммировать, является игровым полем. |
Когда индивидуум полностью лишен права играть в эту игру, у него появляются огромные трудности в нахождении другого тела. | Когда индивидуум полностью лишен права играть в эту игру, у него появляются огромные трудности в нахождении другого тела. |
Смерть – это просто лишение права играть в эту игру. | Смерть – это просто лишение права играть в эту игру. |
Когда человек теряет что-то, он начинает чувствовать, что потерял игру. | Когда человек теряет что-то, он начинает чувствовать, что потерял игру. |
Когда человек вовлечен в некоторую определенную, положительную деятельность, направленную на некоторую цель, он будет в энтузиазме по поводу этого, так как он чувствует, что вовлечен в игру. | Когда человек вовлечен в некоторую определенную, положительную деятельность, направленную на некоторую цель, он будет в энтузиазме по поводу этого, так как он чувствует, что вовлечен в игру. |
Поэтому игра – это что-то, что мы должны очень, очень тщательно исследовать. | Поэтому игра – это что-то, что мы должны очень, очень тщательно исследовать. |
И одна из первых вещей, которая требуется, чтобы играть в игру, – это живые существа. | И одна из первых вещей, которая требуется, чтобы играть в игру, – это живые существа. |
Это довольно странно, но это правда. | Это довольно странно, но это правда. |
Сомнительно, что роботы были бы способны играть в игру между собой. | Сомнительно, что роботы были бы способны играть в игру между собой. |
Вы могли бы, если бы вы управляли ими, вы могли бы смакетировать кучку роботов, выполняющих движения играния в игру – если бы вы управляли ими. | Вы могли бы, если бы вы управляли ими, вы могли бы смакетировать кучку роботов, выполняющих движения играния в игру – если бы вы управляли ими. |
Но кто бы играл в эту игру? Играли бы вы. | Но кто бы играл в эту игру? Играли бы вы. |
Вы могли бы даже как бы расщепить себя на шизофренической основе и играть одной стороной против другой и быть единственным, кто управляет этими роботами. | Вы могли бы даже как бы расщепить себя на шизофренической основе и играть одной стороной против другой и быть единственным, кто управляет этими роботами. |
Но некотрое время спустя вы устанете от этого и начнете искать какого-нибудь Джо, чтобы он пришел и поспорил с вами. | Но некотрое время спустя вы устанете от этого и начнете искать какого-нибудь Джо, чтобы он пришел и поспорил с вами. |
Так вот, здесь у нас есть первое условие: это требует живых существ. | Так вот, здесь у нас есть первое условие: это требует живых существ. |
И следующее условие, которое требуется, – это что-то, чтобы общаться. | И следующее условие, которое требуется, – это что-то, чтобы общаться. |
Это сразу дает нам пространство, а затем мы должны иметь границы для общения, и так мы получаем барьеры, такие как терминалы для общения и границы самого разного вида. | Это сразу дает нам пространство, а затем мы должны иметь границы для общения, и так мы получаем барьеры, такие как терминалы для общения и границы самого разного вида. |
И тогда у нас есть элементы, необходимые, чтобы играть игру. | И тогда у нас есть элементы, необходимые, чтобы играть игру. |
Это, на самом деле, все, что необходимо, потому что воображение и что и кому делать, обеспечат остальное для этого. | Это, на самом деле, все, что необходимо, потому что воображение и что и кому делать, обеспечат остальное для этого. |
Если у нас есть эти вещи, то первое, что человек думает – существо, которое не полностью разрушено и исключено из всех игр – первое, что он думает, когда видит большое количество того и другого, кучу материалов и нескольких других парней, он думает про себя: «Я задаю себе вопрос, что мы могли бы делать со всем этим». | Если у нас есть эти вещи, то первое, что человек думает – существо, которое не полностью разрушено и исключено из всех игр – первое, что он думает, когда видит большое количество того и другого, кучу материалов и нескольких других парней, он думает про себя: «Я задаю себе вопрос, что мы могли бы делать со всем этим». |
И если вы собираете их всех вместе, они будут говорить некоторое время. | И если вы собираете их всех вместе, они будут говорить некоторое время. |
Они все будут согласны с каким-то замыслом, который может быть привлекательным, он может казаться вам очень актуальным, но в отношении того или иного замысла они станут очень деятельными, используя все это, чтобы что-то с этим делать. | Они все будут согласны с каким-то замыслом, который может быть привлекательным, он может казаться вам очень актуальным, но в отношении того или иного замысла они станут очень деятельными, используя все это, чтобы что-то с этим делать. |
И они будут выдумывать больше и больше пределов и ограничений, больше и больше правил, и в конце концов, получат такой вид игры, как строительство домов, или у них будет идти игра, такая как железная дорога, или у них будет идти игра, такая как армия – только такие, в наши дни совсем немного игр. | И они будут выдумывать больше и больше пределов и ограничений, больше и больше правил, и в конце концов, получат такой вид игры, как строительство домов, или у них будет идти игра, такая как железная дорога, или у них будет идти игра, такая как армия – только такие, в наши дни совсем немного игр. |
Так вот, здесь мы видим, что человек вкладывает свою жизненность, свою бытийность, и материалы и игровое поле с некоторыми замыслами. | Так вот, здесь мы видим, что человек вкладывает свою жизненность, свою бытийность, и материалы и игровое поле с некоторыми замыслами. |
Но эти замыслы, с которыми он инвестирует, все они подчинены этому одному: игре. | Но эти замыслы, с которыми он инвестирует, все они подчинены этому одному: игре. |
Что мы точно имеем в виду под игрой? | Что мы точно имеем в виду под игрой? |
Это другая вещь, которая довольно интересна. | Это другая вещь, которая довольно интересна. |
Мы имеем в виду вовлеченность и упорядоченность инцидента, в котором участвуют живые существа, который содержит элемент случая или незнательности. | Мы имеем в виду вовлеченность и упорядоченность инцидента, в котором участвуют живые существа, который содержит элемент случая или незнательности. |
Мы удовлетворили все наши требования, кроме одного – элемента незнательности. | Мы удовлетворили все наши требования, кроме одного – элемента незнательности. |
Если вы знаете результат скачек, то очень сомнительно, что вы будете смотреть, как бегают пони. | Если вы знаете результат скачек, то очень сомнительно, что вы будете смотреть, как бегают пони. |
Фактически, это вас меньше всего беспокоит. | Фактически, это вас меньше всего беспокоит. |
Вы знаете, что Джинджер будет вторым, а Рахманинов будет первым и так далее, и что? | Вы знаете, что Джинджер будет вторым, а Рахманинов будет первым и так далее, и что? |
Нет, тут должен быть элемент случая для вас, чтобы привлечь интерес к лошадям. | Нет, тут должен быть элемент случая для вас, чтобы привлечь интерес к лошадям. |
В презитентских выборах и в других низкотонных видах спорта вы должны в любой момент быть готовыми к тому, что ваши ожидания будут разбиты и ваше мнение об этой теме изменится. | В презитентских выборах и в других низкотонных видах спорта вы должны в любой момент быть готовыми к тому, что ваши ожидания будут разбиты и ваше мнение об этой теме изменится. |
Разве вы не чувствовали, что время от времени ваше мнение в жизни менялось – ожидания от чего-то имели недостаточную произвольность, и как результат, у вас не было игры. | Разве вы не чувствовали, что время от времени ваше мнение в жизни менялось – ожидания от чего-то имели недостаточную произвольность, и как результат, у вас не было игры. |
Итак, знание, как играть игру – это очень, очень интересно. | Итак, знание, как играть игру – это очень, очень интересно. |
И кто-то, кто относительно исключен, будет сидеть долгое время, удивляясь, что он сделал не так, играя в игру. | И кто-то, кто относительно исключен, будет сидеть долгое время, удивляясь, что он сделал не так, играя в игру. |
Единственное, что он, возможно, мог сделать не так, – это не играть эту игру. | Единственное, что он, возможно, мог сделать не так, – это не играть эту игру. |
Но что это за игра? | Но что это за игра? |
Ну, то, с чем он согласился, и было этой игрой. | Ну, то, с чем он согласился, и было этой игрой. |
Это интересная вещь. | Это интересная вещь. |
Вы согласны, что что-то является игрой. | Вы согласны, что что-то является игрой. |
Это становится игрой. | Это становится игрой. |
Вы играете в это. | Вы играете в это. |
Это все. | Это все. |
Но индивидууму требуется некоторая знательность, чтобы играть в игру. | Но индивидууму требуется некоторая знательность, чтобы играть в игру. |
Он должен знать, где эти пределы, знать, кто является этими границами, знать, кто этот Джо. | Он должен знать, где эти пределы, знать, кто является этими границами, знать, кто этот Джо. |
Он должен знать, какой цвет одежды у другой стороны. | Он должен знать, какой цвет одежды у другой стороны. |
Обычно он должен знать вес винтовки, ручки или чего-то, что он будет иметь в своем распоряжении в этой игре. | Обычно он должен знать вес винтовки, ручки или чего-то, что он будет иметь в своем распоряжении в этой игре. |
И затем, у него должна быть некоторая незнательность о том, как он оказался вовлеченным в это. | И затем, у него должна быть некоторая незнательность о том, как он оказался вовлеченным в это. |
Он должен не-знать конец этой игры. | Он должен не-знать конец этой игры. |
Возможно, он очень способный в знании конца игры, но странность состоит в том, что он не станет играть, пока он не не-знает конец этой игры. | Возможно, он очень способный в знании конца игры, но странность состоит в том, что он не станет играть, пока он не не-знает конец этой игры. |
Так что, не-знательность – это один из барьеров и ограничений игры. | Так что, не-знательность – это один из барьеров и ограничений игры. |
И мы обнаружили, что это совершенно необходимо в процессинге. | И мы обнаружили, что это совершенно необходимо в процессинге. |
Хорошо, мы смотрим на эту вселенную и мы видим человека, которому приходится бороться, мы видим ужасы, и существа умирают, живут в агонии и бедности, и мы видим боль и панику и замешательство, беспокойство и все эти различные вещи, мы говорим: «О, небеса! Ни одна игра не может идти таким образом! Невозможно, чтобы это было игрой». | Хорошо, мы смотрим на эту вселенную и мы видим человека, которому приходится бороться, мы видим ужасы, и существа умирают, живут в агонии и бедности, и мы видим боль и панику и замешательство, беспокойство и все эти различные вещи, мы говорим: «О, небеса! Ни одна игра не может идти таким образом! Невозможно, чтобы это было игрой». |
Это потому, что мы становимся неженками в отношении предмета, насколько жесткой может быть игра. | Это потому, что мы становимся неженками в отношении предмета, насколько жесткой может быть игра. |
Так вот, вам хорошо бы знать такие вещи. | Так вот, вам хорошо бы знать такие вещи. |
Если бы здесь не было такого большого наказания, здесь бы не было столько игры. Понимаете? | Если бы здесь не было такого большого наказания, здесь бы не было столько игры. Понимаете? |
Вы видите, все эти несчастья и страдания как просто нормальные, просто мучают и говорят, что это наказание. | Вы видите, все эти несчастья и страдания как просто нормальные, просто мучают и говорят, что это наказание. |
Вы промахиваетесь здесь и не побеждаете там, и вот вы там. | Вы промахиваетесь здесь и не побеждаете там, и вот вы там. |
Другие совершенно уверены. | Другие совершенно уверены. |
Они видят, как вы лежите там, и говорят: «Хорошо, ты знаешь, просто лучше я поиграю эту игру просто немного жестче в этом направлении». | Они видят, как вы лежите там, и говорят: «Хорошо, ты знаешь, просто лучше я поиграю эту игру просто немного жестче в этом направлении». |
Тогда что происходит в обществе, когда оно действительно начинает разваливаться на части? | Тогда что происходит в обществе, когда оно действительно начинает разваливаться на части? |
Хорошо, давайте посмотрим историю и мы обнаружим, что те общества, которые развалились на части, – это те общества, в которых больше не было стрессов, больше не было состязаний, которые больше не сомневались ни в чем, где все было известно, предсказуемо и прекрасно. | Хорошо, давайте посмотрим историю и мы обнаружим, что те общества, которые развалились на части, – это те общества, в которых больше не было стрессов, больше не было состязаний, которые больше не сомневались ни в чем, где все было известно, предсказуемо и прекрасно. |
Если вы на самом деле хотите привести людей на рифы, просто дайте им достаточно еды, много досуга и не давайте ничего делать. | Если вы на самом деле хотите привести людей на рифы, просто дайте им достаточно еды, много досуга и не давайте ничего делать. |
А затем настаивайте, что они должны вести жизнь таким образом. | А затем настаивайте, что они должны вести жизнь таким образом. |
Добавьте к этому достаточно дисциплины, чтобы они были полностью защищены от чего-либо, что может угрожать им. | Добавьте к этому достаточно дисциплины, чтобы они были полностью защищены от чего-либо, что может угрожать им. |
Это общество стало бы психотичным. | Это общество стало бы психотичным. |
Интересно, что во время войны в Лондоне, как сообщалось, никто не стал психотиком, пока падали бомбы. | Интересно, что во время войны в Лондоне, как сообщалось, никто не стал психотиком, пока падали бомбы. |
Но как только война закончилась, оказывается, каждого измучили славные истории болезни в психибольницах. | Но как только война закончилась, оказывается, каждого измучили славные истории болезни в психибольницах. |
Интересно, не правда ли? | Интересно, не правда ли? |
Почему люди не стали сумасшедшими под таким большим стрессом и напряжением? | Почему люди не стали сумасшедшими под таким большим стрессом и напряжением? |
И ответ – это, что люди не становятся сумасшедшими под стрессом и напряжением. | И ответ – это, что люди не становятся сумасшедшими под стрессом и напряжением. |
Люди становятся сумасшедшими в отсутствие стресса и напряжения. | Люди становятся сумасшедшими в отсутствие стресса и напряжения. |
И это доходит до точки, где у них так мало стресса и напряжения, что когда кто-то проходит мимо и роняет на их большой палец соломинку, их большой палец ломается. | И это доходит до точки, где у них так мало стресса и напряжения, что когда кто-то проходит мимо и роняет на их большой палец соломинку, их большой палец ломается. |
Это, они должны будут считать это наказанием. | Это, они должны будут считать это наказанием. |
Они ожидали каких-то наказаний – игра должна как-то продолжаться; они видят, как Билл и Джо прогуливаются, и поэтому они принимают что угодно как наказание. | Они ожидали каких-то наказаний – игра должна как-то продолжаться; они видят, как Билл и Джо прогуливаются, и поэтому они принимают что угодно как наказание. |
Это довольно интересно. | Это довольно интересно. |
Они пытались сказать: «Здесь есть игра. Мы делаем кое-что», – хотя прекрасно знали, что они не делают. | Они пытались сказать: «Здесь есть игра. Мы делаем кое-что», – хотя прекрасно знали, что они не делают. |
Так что убежденность, что что-то продолжается и что – убежденность, что мы принимаем участвие, является абсолютно необходимой для игры. | Так что убежденность, что что-то продолжается и что – убежденность, что мы принимаем участвие, является абсолютно необходимой для игры. |
Так вот, убрать человека от игры и свести человека с ума – это практически то же самое. | Так вот, убрать человека от игры и свести человека с ума – это практически то же самое. |
Если вы просто существенно увеличите исключение из игры, вы приведете к состоянию невроза или психоза. | Если вы просто существенно увеличите исключение из игры, вы приведете к состоянию невроза или психоза. |
Вы обнаружите, если вы на самом деле хотите взять Е-метр и найти большие потрясения и шоки в жизни человека, то это будет тогда, когда он больше не мог играть в игру или ему не разрешали играть в игру. Конечно. | Вы обнаружите, если вы на самом деле хотите взять Е-метр и найти большие потрясения и шоки в жизни человека, то это будет тогда, когда он больше не мог играть в игру или ему не разрешали играть в игру. Конечно. |
Мы обнаружим, например, что по всему траку он застревал на смертях; даже смерти союзника будет достаточно, чтобы более или менее приклеить его на траке. | Мы обнаружим, например, что по всему траку он застревал на смертях; даже смерти союзника будет достаточно, чтобы более или менее приклеить его на траке. |
Многие приходят и у них большие, черные поля и у них огромная, черная энергия. | Многие приходят и у них большие, черные поля и у них огромная, черная энергия. |
Вы когда-нибудь – возможно, вы никогда не слышали о таких парнях. | Вы когда-нибудь – возможно, вы никогда не слышали о таких парнях. |
Они не видят макетов, они видят черноту. | Они не видят макетов, они видят черноту. |
Вы когда-нибудьслышали о таких людях? | Вы когда-нибудьслышали о таких людях? |
Аудитория: (разные ответы) | Аудитория: (разные ответы) |
Да, я думаю, вы могли слышать. | Да, я думаю, вы могли слышать. |
В любом случае, эти люди находятся в интересном состоянии, будучи частично исключенными из игры. | В любом случае, эти люди находятся в интересном состоянии, будучи частично исключенными из игры. |
Они теряют кусочек или они теряют создателя этой игры, например, Бабушку. | Они теряют кусочек или они теряют создателя этой игры, например, Бабушку. |
Может быть, Бабушка была создателем этой игры. | Может быть, Бабушка была создателем этой игры. |
Бабушка умирает, а где они? | Бабушка умирает, а где они? |
Ну, они все еще играют игру, в которую играла Бабушка. | Ну, они все еще играют игру, в которую играла Бабушка. |
Между прочим, здесь может быть куча других игр, представленных им в это же время, но они не замечают этого. | Между прочим, здесь может быть куча других игр, представленных им в это же время, но они не замечают этого. |
И так как они потеряли свою первоначальную игру; поэтому они – исключенные. | И так как они потеряли свою первоначальную игру; поэтому они – исключенные. |
И на смерти защитника мы получаем самые удивительные расстройства у части людей. | И на смерти защитника мы получаем самые удивительные расстройства у части людей. |
Если проводить процессинг индивидууму, вы обнаружите всевозможные такие вещи. | Если проводить процессинг индивидууму, вы обнаружите всевозможные такие вещи. |
Когда бы вы ни обнаружили, что у него трудное время или трудное время в определенный период времени, вы можете свести все эти вещи – не имеет значения, насколько значимыми они кажутся – к одному: | Когда бы вы ни обнаружили, что у него трудное время или трудное время в определенный период времени, вы можете свести все эти вещи – не имеет значения, насколько значимыми они кажутся – к одному: |
Вы можете сказать, что в этот момент этот человек был в некоторой степени исключен из игры и его действия после этого были следствием этого момента, и он продвигался довольно плохо до тех пор, пока не нашел другую игру. | Вы можете сказать, что в этот момент этот человек был в некоторой степени исключен из игры и его действия после этого были следствием этого момента, и он продвигался довольно плохо до тех пор, пока не нашел другую игру. |
Так вот, человек не просто все больше и больше сходит с ума, так как он все больше и больше стареет. | Так вот, человек не просто все больше и больше сходит с ума, так как он все больше и больше стареет. |
Это естественное заключение, которое можно сделать, но человек будет все больше и больше сходить с ума в той степени, в какой у него будет все меньше и меньше игры. | Это естественное заключение, которое можно сделать, но человек будет все больше и больше сходить с ума в той степени, в какой у него будет все меньше и меньше игры. |
И если стало меньше игры, а затем еще меньше игры, и если всегда меньше игры, чем было до этого, то да, это может быть правдой, что человек будет все больше и больше сходить с ума, чем старше он становится. | И если стало меньше игры, а затем еще меньше игры, и если всегда меньше игры, чем было до этого, то да, это может быть правдой, что человек будет все больше и больше сходить с ума, чем старше он становится. |
Но, оказывается, этого не происходит. | Но, оказывается, этого не происходит. |
Состояние игры изменяется. | Состояние игры изменяется. |
Фактически, эта Земля была в диких неприятностях на всей нашей легкой памяти, чем когда-либо раньше, возможно, с тех дней, когда вулканы раздували свои трубы. | Фактически, эта Земля была в диких неприятностях на всей нашей легкой памяти, чем когда-либо раньше, возможно, с тех дней, когда вулканы раздували свои трубы. |
Это была интересная мешанина – Вторая Мировая Война. | Это была интересная мешанина – Вторая Мировая Война. |
Вы говорите о хаосе и вовлечении в игру. | Вы говорите о хаосе и вовлечении в игру. |
Хорошо, что очень забавно, Вторая Мировая Война, конечно же, породила огромное количество безумия в вооруженных силах. | Хорошо, что очень забавно, Вторая Мировая Война, конечно же, породила огромное количество безумия в вооруженных силах. |
Должно быть потому, что много людей побывало в госпиталях. | Должно быть потому, что много людей побывало в госпиталях. |
Первый раз, когда я предположил этот факт –это было первый раз, когда я сконфронтировал этот факт: что там было некоторое соответствие между тем, что ты исключен из игры, и тем, что ты сходишь с ума. | Первый раз, когда я предположил этот факт –это было первый раз, когда я сконфронтировал этот факт: что там было некоторое соответствие между тем, что ты исключен из игры, и тем, что ты сходишь с ума. |
Обнаружил это. | Обнаружил это. |
Это было довольно интересно. | Это было довольно интересно. |
Я прилетел из южной части Тихого океана как первая жертва южной тихоокеанской войны, вернувшаяся назад в Штаты. | Я прилетел из южной части Тихого океана как первая жертва южной тихоокеанской войны, вернувшаяся назад в Штаты. |
Война началась в Перл Харборе, а я находился в южной части Тихого океана, и – здесь произошли многие вещи. | Война началась в Перл Харборе, а я находился в южной части Тихого океана, и – здесь произошли многие вещи. |
Подразделения там были почти уничтожены, как вы, может быть, помните, прежде чем США и Великобритания начинали воевать и вернулись обратно. Все верно. | Подразделения там были почти уничтожены, как вы, может быть, помните, прежде чем США и Великобритания начинали воевать и вернулись обратно. Все верно. |
Большинство парней, которых вывозили оттуда, когда их ранили, – их вывозили тихоходными судами. | Большинство парней, которых вывозили оттуда, когда их ранили, – их вывозили тихоходными судами. |
А я нет – не то, чтобы я был серьезно ранен. | А я нет – не то, чтобы я был серьезно ранен. |
Я предпочел прокатиться на самолете Министра ВМС; подготовил правильный комплект приказов (надеюсь, никто не сохранил их), и прилетел домой. | Я предпочел прокатиться на самолете Министра ВМС; подготовил правильный комплект приказов (надеюсь, никто не сохранил их), и прилетел домой. |
И когда я прилетел домой, они запихали меня в госпиталь. | И когда я прилетел домой, они запихали меня в госпиталь. |
И я подумал: «Это интересное место, куда меня поместили, и – но это прекрасно. Замечательно, насколько это меня касается». | И я подумал: «Это интересное место, куда меня поместили, и – но это прекрасно. Замечательно, насколько это меня касается». |
Я очень комфортно лежал на своей койке до восьми часов утра, когда возле моей кровати возник очень смешной шут в очках примерно полметра толщиной. | Я очень комфортно лежал на своей койке до восьми часов утра, когда возле моей кровати возник очень смешной шут в очках примерно полметра толщиной. |
И он посмотрел на меня очень пронзительно и сказал: «Сколько пальцев я показываю?» | И он посмотрел на меня очень пронзительно и сказал: «Сколько пальцев я показываю?» |
Ну, я был крайне удивлен и неожиданно собрался дать ему шутливый ответ… и – поскольку мой боевой дух не был очень плохим; а его был. | Ну, я был крайне удивлен и неожиданно собрался дать ему шутливый ответ… и – поскольку мой боевой дух не был очень плохим; а его был. |
И я припомнил одного своего друга, которого однажды забрали в госпиталь Беллеву на десять дней, когда он напился – просто потому, что он глупо отвечал на такие очевидные нелепости. | И я припомнил одного своего друга, которого однажды забрали в госпиталь Беллеву на десять дней, когда он напился – просто потому, что он глупо отвечал на такие очевидные нелепости. |
Так что я осторожно ответил: «Один». | Так что я осторожно ответил: «Один». |
Он пронзительно на меня посмотрел, крадучись обошел кровать и схватил часы, которые там стояли, схватил их и сказал: «Который час?» | Он пронзительно на меня посмотрел, крадучись обошел кровать и схватил часы, которые там стояли, схватил их и сказал: «Который час?» |
Ладно, я ему ответил. Он выглядел очень разочарованным. | Ладно, я ему ответил. Он выглядел очень разочарованным. |
Он спросил мое имя, звание и личный номер, и я ему все выдал. Он ушел. | Он спросил мое имя, звание и личный номер, и я ему все выдал. Он ушел. |
В течение всего дня строем приходили люди и говорили мне странные вещи. | В течение всего дня строем приходили люди и говорили мне странные вещи. |
К концу этого дня весь госпиталь оставил меня, за исключением, конечно, одной очень симпатичной медсестры. | К концу этого дня весь госпиталь оставил меня, за исключением, конечно, одной очень симпатичной медсестры. |
Но так или иначе, суть в том, что они потеряли ко мне интерес и были в полном замешательстве. | Но так или иначе, суть в том, что они потеряли ко мне интерес и были в полном замешательстве. |
К тому времени каждый знал, что никто не может вынести стресс современной войны. | К тому времени каждый знал, что никто не может вынести стресс современной войны. |
Они знали, что бомбардировщик Юнкерс, когда пикирует, сводит человека с ума. | Они знали, что бомбардировщик Юнкерс, когда пикирует, сводит человека с ума. |
Они знали, что эти ужасные, неожиданные атаки и героические усилия были такими, что перепахивали вас. | Они знали, что эти ужасные, неожиданные атаки и героические усилия были такими, что перепахивали вас. |
Ваша душа выпорхнет в спешке, если в вас долго стрелять. | Ваша душа выпорхнет в спешке, если в вас долго стрелять. |
А тут парень, молодой офицер, имеет крайнюю наглость прийти и выбросить их теорию. | А тут парень, молодой офицер, имеет крайнюю наглость прийти и выбросить их теорию. |
Я им больше не нравился. | Я им больше не нравился. |
На деле они просто рапортовали в Вашингтон, что я в хорошем состоянии – я, кстати, ходил с палочкой. | На деле они просто рапортовали в Вашингтон, что я в хорошем состоянии – я, кстати, ходил с палочкой. |
Я был в хорошем состоянии. Я не мог видеть. | Я был в хорошем состоянии. Я не мог видеть. |
Я носил темные очки, но, знаете, со мной было все в порядке в смысле тупости, и они послали меня на море в Северную Атлантику на следующей неделе. | Я носил темные очки, но, знаете, со мной было все в порядке в смысле тупости, и они послали меня на море в Северную Атлантику на следующей неделе. |
Это показывает, что происходит с людьми, которые опровергают теории других. | Это показывает, что происходит с людьми, которые опровергают теории других. |
Но на протяжении остатка той недели я стал очень любопытным для их огромного всепоглощающего интереса к неврозу, не ко мне, но в связи с этим фактом, потому что их психоневрологические отделения были заполнены – забиты от двери до двери сотрудниками армейских служб. | Но на протяжении остатка той недели я стал очень любопытным для их огромного всепоглощающего интереса к неврозу, не ко мне, но в связи с этим фактом, потому что их психоневрологические отделения были заполнены – забиты от двери до двери сотрудниками армейских служб. |
Откуда? | Откуда? |
Там еще не было пострадавших дома – но я установил очень интересный факт: они все стали сумасшедшими в военно-морских верфях. | Там еще не было пострадавших дома – но я установил очень интересный факт: они все стали сумасшедшими в военно-морских верфях. |
Конечно, я мог вообразить, что кто-то становится сумасшедшим в военно-морском верфи. | Конечно, я мог вообразить, что кто-то становится сумасшедшим в военно-морском верфи. |
Но не с такой дикой силой. | Но не с такой дикой силой. |
И пока продолжалась война, я открывал с постоянством и последовательностью, что люди, которые попадали в такие места, – это те, кому было запрещено сражаться на войне. | И пока продолжалась война, я открывал с постоянством и последовательностью, что люди, которые попадали в такие места, – это те, кому было запрещено сражаться на войне. |
Интересно, не так ли? | Интересно, не так ли? |
В армии – в морском десанте, я был на судне, которое последние несколько месяцев было десантным транспортом, я был на море во время войны, и на этом судно долгое время бывало по – | В армии – в морском десанте, я был на судне, которое последние несколько месяцев было десантным транспортом, я был на море во время войны, и на этом судно долгое время бывало по – |
потому что оно было довольно неуправляемым и на борту было много народа – там было по паре психов за неделю. | потому что оно было довольно неуправляемым и на борту было много народа – там было по паре психов за неделю. |
Оно не было боевым кораблем | Оно не было боевым кораблем |
Кстати, об этом корабле был написан рассказ. | Кстати, об этом корабле был написан рассказ. |
Он называется «Мистер Робертс». | Он называется «Мистер Робертс». |
Вы могли видеть эту картину или читать книгу. | Вы могли видеть эту картину или читать книгу. |
Так вот, парни сходили с ума на этом корабле. Бездеятельность. | Так вот, парни сходили с ума на этом корабле. Бездеятельность. |
Им слишком часто было позволено смотреть, как взрывались береговые укрепления, и они не участвовали в этом вообще. | Им слишком часто было позволено смотреть, как взрывались береговые укрепления, и они не участвовали в этом вообще. |
Они были отлично защищены. | Они были отлично защищены. |
Они всегда спали в теплых койках и это было слишком для них, и они сходили с ума. | Они всегда спали в теплых койках и это было слишком для них, и они сходили с ума. |
Так что, если вы наблюдаете сумасшедствие, вам лучше также проверить бездеятельность. | Так что, если вы наблюдаете сумасшедствие, вам лучше также проверить бездеятельность. |
Нам также лучше проверить, где эти парни были исключены? | Нам также лучше проверить, где эти парни были исключены? |
Где этим парням не разрешили играть в игру? | Где этим парням не разрешили играть в игру? |
Это действительно более важно, чем любой другой фактор в кейсе. | Это действительно более важно, чем любой другой фактор в кейсе. |
Хорошо, давайте будем более конкретными. | Хорошо, давайте будем более конкретными. |
Давайте очень, очень внимательно посмотрим и облегчим память старого солдата. | Давайте очень, очень внимательно посмотрим и облегчим память старого солдата. |
Вы знаете, старые моряки и солдаты имеют ужасную привычку все время обсуждать свои воспоминания. | Вы знаете, старые моряки и солдаты имеют ужасную привычку все время обсуждать свои воспоминания. |
Да, хотя мне лучше поторопиться описать себя, потому что следующая война обещает быть намного интереснее. | Да, хотя мне лучше поторопиться описать себя, потому что следующая война обещает быть намного интереснее. |
Как бы то ни было, там, где у нас есть игра, у нас в то же самое время есть идеи, действия и барьеры. | Как бы то ни было, там, где у нас есть игра, у нас в то же самое время есть идеи, действия и барьеры. |
Если у нас есть барьеры того или иного рода, то индивидуум может измерить количество действий и делательности, в которые он вовлечен. | Если у нас есть барьеры того или иного рода, то индивидуум может измерить количество действий и делательности, в которые он вовлечен. |
Давайте будем совершенно прямыми и проломим это прямо до процессинга, просто по щелчку. | Давайте будем совершенно прямыми и проломим это прямо до процессинга, просто по щелчку. |
Процессинг становится улучшением способности играть в игру. | Процессинг становится улучшением способности играть в игру. |
Он не, определенно не, освобождает тетана. Это не его цель. | Он не, определенно не, освобождает тетана. Это не его цель. |
Цель процессинга – улучшить способность играть в игру. | Цель процессинга – улучшить способность играть в игру. |
Что случилось с преступником? | Что случилось с преступником? |
Он не может играть в игру, называемую общество; он стал играть в какую-то глупую игру, под названием «полицейские и воры». | Он не может играть в игру, называемую общество; он стал играть в какую-то глупую игру, под названием «полицейские и воры». |
Как если бы любой полицейский мог играть в игру. | Как если бы любой полицейский мог играть в игру. |
И мы получаем эту интересную вещь, что человек вовлечен в какую-то игру, мы не знаем в какую, и это не реально в его времени, на самом деле. | И мы получаем эту интересную вещь, что человек вовлечен в какую-то игру, мы не знаем в какую, и это не реально в его времени, на самом деле. |
Он вообще не играет в игру, в которую в целом играют граждане. | Он вообще не играет в игру, в которую в целом играют граждане. |
Он не может участвовать. | Он не может участвовать. |
Чтобы не дать ему опуститься в криминал или чтобы действительно поднять его из криминала, мы должны восстановить его способность играть в игру. | Чтобы не дать ему опуститься в криминал или чтобы действительно поднять его из криминала, мы должны восстановить его способность играть в игру. |
Так вот, здесь есть кое-что очень, очень забавное: что это работает. | Так вот, здесь есть кое-что очень, очень забавное: что это работает. |
И то, о чем я говорю вам сейчас, по прошествии этих трех лет, основано на эмпирических данных с таким поразительным совпадением, что мы действительно не можем это игнорировать. | И то, о чем я говорю вам сейчас, по прошествии этих трех лет, основано на эмпирических данных с таким поразительным совпадением, что мы действительно не можем это игнорировать. |
К этому времени вопрос этот очень хорошо проверен, потому что мы используем те принципы, которые я сейчас вам даю, и мы получаем отличные результаты. | К этому времени вопрос этот очень хорошо проверен, потому что мы используем те принципы, которые я сейчас вам даю, и мы получаем отличные результаты. |
Мы восстанавливаем способность преступника играть в игру – не важно, как мы делаем это – и мы обнаруживаем перед собой честнейшего человека. | Мы восстанавливаем способность преступника играть в игру – не важно, как мы делаем это – и мы обнаруживаем перед собой честнейшего человека. |
Странно, не правда ли? | Странно, не правда ли? |
Так вот, предположим мы просто стерли идею Дж. Эдгара Хувера о преступности. | Так вот, предположим мы просто стерли идею Дж. Эдгара Хувера о преступности. |
Эдгар Хувер думал… Вы слышали когда-либо о Дж. Эдгаре Хувере? | Эдгар Хувер думал… Вы слышали когда-либо о Дж. Эдгаре Хувере? |
Он интересный парень. | Он интересный парень. |
Он э-э-э-э исследователь преступности в Соединенных Штатах. | Он э-э-э-э исследователь преступности в Соединенных Штатах. |
Он говорит вам, сразу, что у преступника преступный ум и вот почему он преступник, и это все, что здесь есть. | Он говорит вам, сразу, что у преступника преступный ум и вот почему он преступник, и это все, что здесь есть. |
И это глубокомысленное наблюдение, на сегодняшний день, не приводит к излечению преступников: «Их ум отличен от ума других людей». | И это глубокомысленное наблюдение, на сегодняшний день, не приводит к излечению преступников: «Их ум отличен от ума других людей». |
Ум работает так же, как у любого другого, с таким исключением: Он менее способен играть в игру, называемую «гражданин». | Ум работает так же, как у любого другого, с таким исключением: Он менее способен играть в игру, называемую «гражданин». |
Фактически, он менее способен играть в любые игры, что довольно странно, так что он должен в мирное время получать это возбуждение, чтобы убедить себя, что здесь идет какая-то игра. | Фактически, он менее способен играть в любые игры, что довольно странно, так что он должен в мирное время получать это возбуждение, чтобы убедить себя, что здесь идет какая-то игра. |
Так вот, поскольку мы исследуем эту ситуацию, тогда – и мы применяем это к преклирам – мы обнаруживаем, что если мы просто восстановим элементы игры, мы приведем его в положение, где он будет играть в игру. | Так вот, поскольку мы исследуем эту ситуацию, тогда – и мы применяем это к преклирам – мы обнаруживаем, что если мы просто восстановим элементы игры, мы приведем его в положение, где он будет играть в игру. |
Как вы восстанавливаете эти элементы игры? | Как вы восстанавливаете эти элементы игры? |
Ну, элементы игры состоят из отделенностей и барьеров, и в терминах одитинга это будет экстериоризация и обладательность. | Ну, элементы игры состоят из отделенностей и барьеров, и в терминах одитинга это будет экстериоризация и обладательность. |
Экстериоризация против обладательности. | Экстериоризация против обладательности. |
Парень может быть настолько способным, что он способен покидать игру и возвращаться в нее, кстати, это и есть экстериоризация. | Парень может быть настолько способным, что он способен покидать игру и возвращаться в нее, кстати, это и есть экстериоризация. |
И он настолько способен иметь игру, насколько он уверен, что в ней есть барьеры, чтобы играть в эту игру. | И он настолько способен иметь игру, насколько он уверен, что в ней есть барьеры, чтобы играть в эту игру. |
Это и есть два элемента одитинга; любые изменения в уме, которые вы получаете, происходят из этих двух элементов. | Это и есть два элемента одитинга; любые изменения в уме, которые вы получаете, происходят из этих двух элементов. |
Так что мы сразу получаем два ключевых процесса Саентологии, и для нас довольно важно, что у нас есть эти два ключевых процесса. | Так что мы сразу получаем два ключевых процесса Саентологии, и для нас довольно важно, что у нас есть эти два ключевых процесса. |
Номер один – это ключевые процессы? | Номер один – это ключевые процессы? |
Хорошо, пропуск их в одитинге дает минимальные достижения в психометрических тестах, если дает вообще. | Хорошо, пропуск их в одитинге дает минимальные достижения в психометрических тестах, если дает вообще. |
Если вы просто уберете экстериоризацию и обладательность из одитинга и будете использовать все, что найдете из оставшегося, вы не получите повышения тона на графиках, не получите роста КИ, не получите изменения в [тестах] способности или личности. | Если вы просто уберете экстериоризацию и обладательность из одитинга и будете использовать все, что найдете из оставшегося, вы не получите повышения тона на графиках, не получите роста КИ, не получите изменения в [тестах] способности или личности. |
Это забавно. Вы сидите на стуле и он сидит на своем стуле и вы жуете энергию, но это не изменяет ни одного преклира. | Это забавно. Вы сидите на стуле и он сидит на своем стуле и вы жуете энергию, но это не изменяет ни одного преклира. |
Это очаровательно. | Это очаровательно. |
Мы вводим обладательность, просто саму по себе, и неожиданно получаем изменение игрового уровня, | Мы вводим обладательность, просто саму по себе, и неожиданно получаем изменение игрового уровня, |
потому что индивидуум должен убедиться, что у него могут быть барьеры, и как только он получит уверенность, что у него действительно могут быть барьеры, и он уверен, что здесь есть барьеры … | потому что индивидуум должен убедиться, что у него могут быть барьеры, и как только он получит уверенность, что у него действительно могут быть барьеры, и он уверен, что здесь есть барьеры … |
Помните старинную Уверенность? | Помните старинную Уверенность? |
Ну, это совершенно определенно применяется прямо к обладательности. | Ну, это совершенно определенно применяется прямо к обладательности. |
Вы должны иметь определенный элемент уверенности и «Он может иметь?», прежде чем он действительно получит пользу от любой своей обладательности. | Вы должны иметь определенный элемент уверенности и «Он может иметь?», прежде чем он действительно получит пользу от любой своей обладательности. |
Он в конце концов обнаруживает, что здесь есть барьер, и поскольку он обнаруживает, что здесь есть барьер, он затем говорит: «Ну, здесь есть некоторые границы, ты знаешь? | Он в конце концов обнаруживает, что здесь есть барьер, и поскольку он обнаруживает, что здесь есть барьер, он затем говорит: «Ну, здесь есть некоторые границы, ты знаешь? |
Может быть, я могу немного поразрушать, может быть, я могу передвинуть парочку маленьких колечек, может быть, я не должен сидеть здесь и сохранять неподвижность. Может быть, здесь есть стена, знаешь?» | Может быть, я могу немного поразрушать, может быть, я могу передвинуть парочку маленьких колечек, может быть, я не должен сидеть здесь и сохранять неподвижность. Может быть, здесь есть стена, знаешь?» |
Здесь есть границы. | Здесь есть границы. |
Поэтому он начинает думать: «Давай посмотрим, что мы можем сделать с этими органичениями. Это свобода внутри этих ограничений». | Поэтому он начинает думать: «Давай посмотрим, что мы можем сделать с этими органичениями. Это свобода внутри этих ограничений». |
Следующее, что вы понимаете, что у него тот же образ мышления, как и у парня, который гуляет вокруг, видит большое поле, огромное количество материала, и он соображает: «Что мы собираемся с этим делать?» | Следующее, что вы понимаете, что у него тот же образ мышления, как и у парня, который гуляет вокруг, видит большое поле, огромное количество материала, и он соображает: «Что мы собираемся с этим делать?» |
Хорошо. Вы, как одитор, лучше знаете, что затем сказать ему, что делать с его вновь обнаруженным уровнем кейса. | Хорошо. Вы, как одитор, лучше знаете, что затем сказать ему, что делать с его вновь обнаруженным уровнем кейса. |
Вы знаете, это не работает, так что это действительно его дело – вновь войти в игру. | Вы знаете, это не работает, так что это действительно его дело – вновь войти в игру. |
И вы даете ему вновь войти в игру, вы можете – просто только на этой одной основе – просто исправить его обладательность, пока он не будет уверен, что здесь есть ограничения. | И вы даете ему вновь войти в игру, вы можете – просто только на этой одной основе – просто исправить его обладательность, пока он не будет уверен, что здесь есть ограничения. |
Звучит смешно, не правда ли? | Звучит смешно, не правда ли? |
Ваш преклир скажет вам: «Я не хочу это тело. Это тело мне не нравится». | Ваш преклир скажет вам: «Я не хочу это тело. Это тело мне не нравится». |
Он скажет вам: «Я не хочу эту стену». | Он скажет вам: «Я не хочу эту стену». |
Он будет вам говорить: «Это самая ужасная вселенная из всех, что кто-либо изобретал. Я не хочу ничего с ней делать. | Он будет вам говорить: «Это самая ужасная вселенная из всех, что кто-либо изобретал. Я не хочу ничего с ней делать. |
Я не хочу этот пол, я не хочу эту землю. Уберите это от меня» | Я не хочу этот пол, я не хочу эту землю. Уберите это от меня» |
Он даст вам восемнадцать различных видов вещей, которые слишком ужасны, чтобы на них смотреть. | Он даст вам восемнадцать различных видов вещей, которые слишком ужасны, чтобы на них смотреть. |
Он будет цитировать буллы папы, чтобы объяснить вам, что в жизни есть некоторые вещи, которые нельзя конфронтировать или приходить от них в замешательство, или вы попадете кое-куда, где вам не понравятся барьеры. | Он будет цитировать буллы папы, чтобы объяснить вам, что в жизни есть некоторые вещи, которые нельзя конфронтировать или приходить от них в замешательство, или вы попадете кое-куда, где вам не понравятся барьеры. |
Так вот, он приведет вам все виды аргументов. | Так вот, он приведет вам все виды аргументов. |
И если вы очень-очень глупый одитор, вы будете слушать его и скажете: «Хорошо. Он не хочет свое тело. | И если вы очень-очень глупый одитор, вы будете слушать его и скажете: «Хорошо. Он не хочет свое тело. |
Он не любит тела. Ладно, мы просто поможем ему выйти и мы заберем у него его тело». | Он не любит тела. Ладно, мы просто поможем ему выйти и мы заберем у него его тело». |
Он становится таким несчастным. Так вот, он говорит, что не хочет свое тело. | Он становится таким несчастным. Так вот, он говорит, что не хочет свое тело. |
Хорошо, давайте сделаем как-есть это. Давайте пожуем это. | Хорошо, давайте сделаем как-есть это. Давайте пожуем это. |
Давайте продолжим проходить значимости, значимости, значимости, пока он не съест свою голову целиком. | Давайте продолжим проходить значимости, значимости, значимости, пока он не съест свою голову целиком. |
Давайте сделаем так, чтобы он жевал сам себя и оказался в чистом пространстве прямо на своей шее. | Давайте сделаем так, чтобы он жевал сам себя и оказался в чистом пространстве прямо на своей шее. |
И он сидит там, а его голова становится все меньше и меньше, тело становится все меньше и меньше, а он сам все несчастнее и несчастнее. | И он сидит там, а его голова становится все меньше и меньше, тело становится все меньше и меньше, а он сам все несчастнее и несчастнее. |
И по мере того, как вы истощаете эту энергию, эти массы и эти барьеры для этого преклира, он, в конце концов, вскачет и расскажет вам, что вы с ним сделали. | И по мере того, как вы истощаете эту энергию, эти массы и эти барьеры для этого преклира, он, в конце концов, вскачет и расскажет вам, что вы с ним сделали. |
Он обычно обнаруживает, что вышел, позже, но он все же расскажет вам. | Он обычно обнаруживает, что вышел, позже, но он все же расскажет вам. |
Хорошо, вы ему помогали выйти. | Хорошо, вы ему помогали выйти. |
Вы пытались убрать его тело от него. | Вы пытались убрать его тело от него. |
Вы были прекрасным парнем. | Вы были прекрасным парнем. |
Он хотел его потерять и вы пытались помочь ему потерять его, а он все же возражает. | Он хотел его потерять и вы пытались помочь ему потерять его, а он все же возражает. |
Показывает вам, насколько неблагодарны некоторые преклиры. | Показывает вам, насколько неблагодарны некоторые преклиры. |
Так вот, это, мы можем продемонстрировать на опыте, что это неправильный способ разбираться с этим. | Так вот, это, мы можем продемонстрировать на опыте, что это неправильный способ разбираться с этим. |
Тогда, какой же правильный способ разбираться с этим? | Тогда, какой же правильный способ разбираться с этим? |
Хорошо, здесь есть несколько хитростей и уловок. | Хорошо, здесь есть несколько хитростей и уловок. |
Вы можете просить его тратить тела, пока он может его иметь; мы знаем, это работает. | Вы можете просить его тратить тела, пока он может его иметь; мы знаем, это работает. |
Или вы можете просто спросить его, какой тип тела он хотел бы иметь, и затем просить его макетировать такие тела и спрашивать его, чем он мог бы обладать из того тела, которое он только что смакетировал. | Или вы можете просто спросить его, какой тип тела он хотел бы иметь, и затем просить его макетировать такие тела и спрашивать его, чем он мог бы обладать из того тела, которое он только что смакетировал. |
Вы знаете, мы могли бы пройти все виды шкал постепенности и делать различные интересные вещи с макетами, пока он внезапно не скажет: «Ты знаешь, ну, я мог бы, наверное, обладать телом козы». | Вы знаете, мы могли бы пройти все виды шкал постепенности и делать различные интересные вещи с макетами, пока он внезапно не скажет: «Ты знаешь, ну, я мог бы, наверное, обладать телом козы». |
Понимаете, он в полной готовности. | Понимаете, он в полной готовности. |
Сейчас он может обладать телом козы. | Сейчас он может обладать телом козы. |
Он чувствует себя лучше в отношении этой вещи. | Он чувствует себя лучше в отношении этой вещи. |
Он не хочет эту старую вещь, он скажет вам, в которой он сидит. | Он не хочет эту старую вещь, он скажет вам, в которой он сидит. |
Ему бы понравилось это тело козы. | Ему бы понравилось это тело козы. |
Прекрасно. Он может макетировать его и исправить обладательность … | Прекрасно. Он может макетировать его и исправить обладательность … |
Мы продолжаем проходить тела, заставляя его макетировать больше тел или черные тела. | Мы продолжаем проходить тела, заставляя его макетировать больше тел или черные тела. |
Человек, который видит только черноту, все еще может макетировать черные тела. | Человек, который видит только черноту, все еще может макетировать черные тела. |
И он продолжает, работая со все большим и большим количеством тел, все больше и больше тел, и больше и больше… | И он продолжает, работая со все большим и большим количеством тел, все больше и больше тел, и больше и больше… |
И внезапно вы говорите: «Хорошо, как ты теперь себя чувствуешь в отношении этого?» | И внезапно вы говорите: «Хорошо, как ты теперь себя чувствуешь в отношении этого?» |
И он говорит: «Ты знаешь, это тело, которое у меня есть, не такое уж плохое; я – я – я не – я не хотел оставаться в нем, но, ты знаешь, оно не такое уж плохое». | И он говорит: «Ты знаешь, это тело, которое у меня есть, не такое уж плохое; я – я – я не – я не хотел оставаться в нем, но, ты знаешь, оно не такое уж плохое». |
Самое забавное в этом – хронические соматики тела были его представлением, что он не хочет это тело. | Самое забавное в этом – хронические соматики тела были его представлением, что он не хочет это тело. |
Интересная вещь. Они излечились. Вы дали ему достаточно тел. | Интересная вещь. Они излечились. Вы дали ему достаточно тел. |
Тогда направление, в котором он действительно двигался – это большее количество тел, хотя говорил, что он хочет меньше. | Тогда направление, в котором он действительно двигался – это большее количество тел, хотя говорил, что он хочет меньше. |
Так что, мы обнаружили, что эти парни, которые говорят, что они ничего не хотят делать с этой вселенной, мы обнаружили, что они ничего не хотят делать с этой вселенной, потому что они не обладают ею. | Так что, мы обнаружили, что эти парни, которые говорят, что они ничего не хотят делать с этой вселенной, мы обнаружили, что они ничего не хотят делать с этой вселенной, потому что они не обладают ею. |
Он не хочет ничего делать со своим телом, потому что он не владеет им. | Он не хочет ничего делать со своим телом, потому что он не владеет им. |
Он не обладает им, действительно. | Он не обладает им, действительно. |
Он не должен ничего делать с, и он отказывается – все проблемы, которые у него есть, потому что он не может иметь проблему. | Он не должен ничего делать с, и он отказывается – все проблемы, которые у него есть, потому что он не может иметь проблему. |
И если вы улучшите его способность иметь хоть что-то из этого, вы тогда улучшите его способность играть в игру, потому что, конечно же, вы добавили фактор, что он может иметь некоторые барьеры. | И если вы улучшите его способность иметь хоть что-то из этого, вы тогда улучшите его способность играть в игру, потому что, конечно же, вы добавили фактор, что он может иметь некоторые барьеры. |
И как только вы дадите ему некоторые барьеры, он на самом деле станет счастливым из-за этого. | И как только вы дадите ему некоторые барьеры, он на самом деле станет счастливым из-за этого. |
Хорошо, как я сказал, мы могли бы решить все в этой категории обладательности, очень интересно решить это. | Хорошо, как я сказал, мы могли бы решить все в этой категории обладательности, очень интересно решить это. |
Есть один набор очаровательных команд, одна из которых «Посмотри вокруг и скажи мне, чем ты мог бы обладать». | Есть один набор очаровательных команд, одна из которых «Посмотри вокруг и скажи мне, чем ты мог бы обладать». |
Первое, что он склонен сказать: «Чем угодно, всем, я мог бы обладать всем вокруг -э-да-да». | Первое, что он склонен сказать: «Чем угодно, всем, я мог бы обладать всем вокруг -э-да-да». |
Убейте его. Он не будет нужен ни себе, ни кому-нибудь еще, пока вы не закончите эту сессию одитинга. Это факт. | Убейте его. Он не будет нужен ни себе, ни кому-нибудь еще, пока вы не закончите эту сессию одитинга. Это факт. |
В конце концов он подберет пылинку или что-то подобное, и скажет, что он может обладать этим, и он улучшает свое суждение, пока действительно не сможет обладать многими вещами в комнате. | В конце концов он подберет пылинку или что-то подобное, и скажет, что он может обладать этим, и он улучшает свое суждение, пока действительно не сможет обладать многими вещами в комнате. |
В это время, можно будет – а может быть и нет – безопасно изменить команду одитинга на «Чему ты мог бы позволить остаться там, где оно есть?» | В это время, можно будет – а может быть и нет – безопасно изменить команду одитинга на «Чему ты мог бы позволить остаться там, где оно есть?» |
И он скажет вам, в конце концов, есть много вещей, которые просто – он просто готов, чтобы они остались там, где они есть. | И он скажет вам, в конце концов, есть много вещей, которые просто – он просто готов, чтобы они остались там, где они есть. |
И тогда вы говорите: «Без чего ты мог бы обойтись?» И тогда вы проходите экстериоризационную часть обладательности. | И тогда вы говорите: «Без чего ты мог бы обойтись?» И тогда вы проходите экстериоризационную часть обладательности. |
Вы можете также в то же самое время спросить его: «От чего ты отделен в этой комнате?» Вы получили бы такой же результат. Хорошо. | Вы можете также в то же самое время спросить его: «От чего ты отделен в этой комнате?» Вы получили бы такой же результат. Хорошо. |
Так что вы проходите эту очень простую шкалу постепенности, и вы можете проходить ее последовательно и затем снова последовательно: «Чем ты мог бы обладать здесь вокруг? Было бы нормально, если это останется?» | Так что вы проходите эту очень простую шкалу постепенности, и вы можете проходить ее последовательно и затем снова последовательно: «Чем ты мог бы обладать здесь вокруг? Было бы нормально, если это останется?» |
И вы могли бы проходить это, проходить, проходить, пока вы не включите всю вселенную в эти пределы. | И вы могли бы проходить это, проходить, проходить, пока вы не включите всю вселенную в эти пределы. |
И в этот момент, он сможет иметь или не иметь эту вселенную по своему желанию, и вы экстериоризируете его из этой вселенной, пока проводите этот третий шаг. | И в этот момент, он сможет иметь или не иметь эту вселенную по своему желанию, и вы экстериоризируете его из этой вселенной, пока проводите этот третий шаг. |
Этот третий шаг: «От чего ты отделен здесь?» | Этот третий шаг: «От чего ты отделен здесь?» |
Вы могли бы выразить это: «От чего ты отделен здесь?» или «Без чего ты мог бы обойтись здесь?» | Вы могли бы выразить это: «От чего ты отделен здесь?» или «Без чего ты мог бы обойтись здесь?» |
Так вот, это экстериоризационная часть обладательности. | Так вот, это экстериоризационная часть обладательности. |
Исправление обладательности, тогда, в некоторой степени является ошибочным названием. | Исправление обладательности, тогда, в некоторой степени является ошибочным названием. |
Это исправление обладательности, чтобы он мог обладать или не-обладать. | Это исправление обладательности, чтобы он мог обладать или не-обладать. |
Это несколько ошибочное название. | Это несколько ошибочное название. |
Это не вполне правильно. | Это не вполне правильно. |
Это то, что – он приходит в состояние, когда он может обладать или экстериоризоваться. | Это то, что – он приходит в состояние, когда он может обладать или экстериоризоваться. |
И это было бы более хорошим утверждением о том, что мы делаем. | И это было бы более хорошим утверждением о том, что мы делаем. |
Если кто-то может покидать игру по своему собственному определению, тогда он не выбит из игры, не так ли? | Если кто-то может покидать игру по своему собственному определению, тогда он не выбит из игры, не так ли? |
Хорошо, это прекрасная, изящная умственная уловка, которую может сделать человек. | Хорошо, это прекрасная, изящная умственная уловка, которую может сделать человек. |
Но от этой уловки зависит его разумность. | Но от этой уловки зависит его разумность. |
У него есть выбор: войти или покинуть игру? | У него есть выбор: войти или покинуть игру? |
Или игра выбирает, войдет он в игру или покинет ее или нет? | Или игра выбирает, войдет он в игру или покинет ее или нет? |
И когда это игра выбирает это, будьте начеку! | И когда это игра выбирает это, будьте начеку! |
А когда у него все еще есть право выбора в отношении игры, то с ним все в порядке. | А когда у него все еще есть право выбора в отношении игры, то с ним все в порядке. |
Поэтому у нас есть экстериоризация против обладательности, как два этих элемента. | Поэтому у нас есть экстериоризация против обладательности, как два этих элемента. |
Теперь давайте посмотрим и бросим взгляд на экстериоризацию. | Теперь давайте посмотрим и бросим взгляд на экстериоризацию. |
И здесь есть кое-что интересное. Могли бы вы использовать это полностью? | И здесь есть кое-что интересное. Могли бы вы использовать это полностью? |
Могли бы вы полностью поднять преклира вверх по шкале, просто используя процессы экстериоризации, вообще не касаясь обладательности и барьеров? | Могли бы вы полностью поднять преклира вверх по шкале, просто используя процессы экстериоризации, вообще не касаясь обладательности и барьеров? |
Нет для 99,44 процента преклиров, с которыми вы работаете. | Нет для 99,44 процента преклиров, с которыми вы работаете. |
Почему? Они не могут обладать тем, из чего они экстериоризируются. | Почему? Они не могут обладать тем, из чего они экстериоризируются. |
То, из чего они экстериоризируются, настолько нереально, что они неспособны покинуть это. Понимаете? | То, из чего они экстериоризируются, настолько нереально, что они неспособны покинуть это. Понимаете? |
Это очень простая вещь. Вы исключаете их, экстериоризируя их. | Это очень простая вещь. Вы исключаете их, экстериоризируя их. |
Вы знаете, что есть интересный процесс, жесткий, который пытается сделать это? | Вы знаете, что есть интересный процесс, жесткий, который пытается сделать это? |
И я расскажу вам об этом процессе, и он новый для вас – большинство этих материалов не новые. | И я расскажу вам об этом процессе, и он новый для вас – большинство этих материалов не новые. |
Очень интересный процесс. | Очень интересный процесс. |
Вы обнаружите, что ваш преклир становится очень нервным в ту секунду, когда его обладательность падает, просто немного, – о! очень нервным. | Вы обнаружите, что ваш преклир становится очень нервным в ту секунду, когда его обладательность падает, просто немного, – о! очень нервным. |
Или он тормозит почти сразу же. | Или он тормозит почти сразу же. |
Вы – например, здесь стоит пепельница, и вы перемещаете ее с подлокотника его кресла на боковой столик, в то время как одитируете его, и он выкипает. | Вы – например, здесь стоит пепельница, и вы перемещаете ее с подлокотника его кресла на боковой столик, в то время как одитируете его, и он выкипает. |
Понимаете, вы просто снизили его обладательность на одну пепельницу, и это слишком для него, понимаете. Хорошо. | Понимаете, вы просто снизили его обладательность на одну пепельницу, и это слишком для него, понимаете. Хорошо. |
Так вот, возьмем этого критичного преклира, мы возьмем преклира с очень высоким уровнем критичности, и мы обнаруживаем, что он беспокоится по поводу экстериоризации. | Так вот, возьмем этого критичного преклира, мы возьмем преклира с очень высоким уровнем критичности, и мы обнаруживаем, что он беспокоится по поводу экстериоризации. |
Так вот, как одитор, вы соглашаетесь и говорите: «Хорошо, если сейчас ты получишь интенсив, я экстериоризирую тебя». | Так вот, как одитор, вы соглашаетесь и говорите: «Хорошо, если сейчас ты получишь интенсив, я экстериоризирую тебя». |
Ох-хо-хо! Нет! Вы скорее продадите ему интенсив, если скажете: «Я интериоризирую тебя так, что ты больше никогда не выйдешь снова». | Ох-хо-хо! Нет! Вы скорее продадите ему интенсив, если скажете: «Я интериоризирую тебя так, что ты больше никогда не выйдешь снова». |
Нет, ему не нравится это. Ему слишком не нравится. Или ему навязчиво нравится это. | Нет, ему не нравится это. Ему слишком не нравится. Или ему навязчиво нравится это. |
Он скажет: «Я собирался выйти. Да, это то, что я хочу, чтобы ты сделал. Я хочу, чтобы ты экстериоризировал меня». | Он скажет: «Я собирался выйти. Да, это то, что я хочу, чтобы ты сделал. Я хочу, чтобы ты экстериоризировал меня». |
В этот момент вы говорите: «Будь в метре позади своей головы», – а он говорит: «Что ты делаешь со мной? Ты же убиваешь меня». | В этот момент вы говорите: «Будь в метре позади своей головы», – а он говорит: «Что ты делаешь со мной? Ты же убиваешь меня». |
Я уверен, что это так и происходит. Все верно. | Я уверен, что это так и происходит. Все верно. |
Так вот, есть ли процесс, который прочистил бы его? | Так вот, есть ли процесс, который прочистил бы его? |
Да, но к сожалению, вы должны будете все время исправлять его обладательность. | Да, но к сожалению, вы должны будете все время исправлять его обладательность. |
Но, может быть, если вы будете делать это очень деликатно, вы сможете почти справиться, делая так. | Но, может быть, если вы будете делать это очень деликатно, вы сможете почти справиться, делая так. |
Вы просто спрашиваете его о чем-то, что, к сожалению, исправляет обладательность трака. | Вы просто спрашиваете его о чем-то, что, к сожалению, исправляет обладательность трака. |
Так что, вы не совсем избегаете обладательности. | Так что, вы не совсем избегаете обладательности. |
Вы спрашиваете его о времени, когда он не был экстериоризирован. | Вы спрашиваете его о времени, когда он не был экстериоризирован. |
Совершенно очаровательный процесс: Время, когда он не был экстериоризирован. | Совершенно очаровательный процесс: Время, когда он не был экстериоризирован. |
Вы спрашиваете его о времени, когда ему не сказали покинуть игру, о времени, когда он не был экстериоризирован. | Вы спрашиваете его о времени, когда ему не сказали покинуть игру, о времени, когда он не был экстериоризирован. |
«Хорошо», – он говорит – «этим утром». | «Хорошо», – он говорит – «этим утром». |
Вы говорите: «Время, когда ты не был экстериоризирован». | Вы говорите: «Время, когда ты не был экстериоризирован». |
«Ну, я не знаю, однажды я попал в автомобильную аварию и меня зажало внутри. Определенно, я не был экстериоризирован из этого автомобиля». | «Ну, я не знаю, однажды я попал в автомобильную аварию и меня зажало внутри. Определенно, я не был экстериоризирован из этого автомобиля». |
Вы говорите: «Хорошо». | Вы говорите: «Хорошо». |
Конечно, вы понимаете, что если он подбирает случаи с трака, как этот, то вам, при обычном ходе событий, придется исправлять его обладательность тем или иным способом, иначе он начнет выкипать. | Конечно, вы понимаете, что если он подбирает случаи с трака, как этот, то вам, при обычном ходе событий, придется исправлять его обладательность тем или иным способом, иначе он начнет выкипать. |
Так что на практике вы не можете предполагать, что просто экстериоризируете его без восстановления его уверенности в отношении барьеров. | Так что на практике вы не можете предполагать, что просто экстериоризируете его без восстановления его уверенности в отношении барьеров. |
Но вы продолжайте задавать ему этот вопрос: «Время, когда ты не был экстериоризирован. Время, когда ты не был экстериоризирован». | Но вы продолжайте задавать ему этот вопрос: «Время, когда ты не был экстериоризирован. Время, когда ты не был экстериоризирован». |
И это становится очаровательным. | И это становится очаровательным. |
И это станет совершенно, совершенно очаровательным для любого, кто исследует человека, потому что они сразу же находят прошлые смерти. | И это станет совершенно, совершенно очаровательным для любого, кто исследует человека, потому что они сразу же находят прошлые смерти. |
Большинство преклиров, у которых большие трудности того или иного рода, слишком часто были исключены от игры. | Большинство преклиров, у которых большие трудности того или иного рода, слишком часто были исключены от игры. |
Их выбросили из игры и их убедили, что они не могут иметь игру. | Их выбросили из игры и их убедили, что они не могут иметь игру. |
Это единственная вещь, которую они не могут иметь. | Это единственная вещь, которую они не могут иметь. |
Их выталкивали и выталкивали и выталкивали. Им это не нравится. | Их выталкивали и выталкивали и выталкивали. Им это не нравится. |
Через некоторое время у них возникает идея: «О, здесь идет игра. Я лучше уйду». | Через некоторое время у них возникает идея: «О, здесь идет игра. Я лучше уйду». |
Такой тип реакции – это немедленная реакция. | Такой тип реакции – это немедленная реакция. |
Но вы спрашиваете их (этот тип преклиров) о времени, когда они не были экстериоризированы из чего-то или не были отделены от чего-то, и они будут почти постоянно подбирать операции или несчастные случаи, | Но вы спрашиваете их (этот тип преклиров) о времени, когда они не были экстериоризированы из чего-то или не были отделены от чего-то, и они будут почти постоянно подбирать операции или несчастные случаи, |
которые были полностью похоронены и забыты в той их части, когда они были экстериоризированы из тела в этой жизни и пережили феномен смерти и с тех пор абсолютно скрывали это. | которые были полностью похоронены и забыты в той их части, когда они были экстериоризированы из тела в этой жизни и пережили феномен смерти и с тех пор абсолютно скрывали это. |
У меня есть интересные наблюдения в отношении этого. | У меня есть интересные наблюдения в отношении этого. |
Есть скрытая экстериоризация в этой жизни. | Есть скрытая экстериоризация в этой жизни. |
Парень на операции по удалению гланд, и внезапно, раз; и он выходит и говорит: «О, нет, здесь я без тела». | Парень на операции по удалению гланд, и внезапно, раз; и он выходит и говорит: «О, нет, здесь я без тела». |
И он возвращается в ужасе! (вздыхает) | И он возвращается в ужасе! (вздыхает) |
«Хорошо, они не вышибли меня в этот раз. Тело все еще покачивается, когда я покачиваюсь». | «Хорошо, они не вышибли меня в этот раз. Тело все еще покачивается, когда я покачиваюсь». |
«Хорошо. Так лучше», – он скажет. | «Хорошо. Так лучше», – он скажет. |
И потом он забудет об этом или он попытается кому-то рассказать об этом, а они скажут: «О, нет, этого не было». | И потом он забудет об этом или он попытается кому-то рассказать об этом, а они скажут: «О, нет, этого не было». |
Он будет как бы знать об этом все время и иметь все это скрытым. | Он будет как бы знать об этом все время и иметь все это скрытым. |
И он склонен рассказывать вам об этом, если вы начинаете задавать ему вопрос: «Время, когда ты не был отделен от чего-то» или «Время, когда ты не был экстериоризирован». | И он склонен рассказывать вам об этом, если вы начинаете задавать ему вопрос: «Время, когда ты не был отделен от чего-то» или «Время, когда ты не был экстериоризирован». |
Любым путем вы получите такие же ответы. | Любым путем вы получите такие же ответы. |
Саентологу вы говорите: «Моменты, когда ты не был экстериоризирован». | Саентологу вы говорите: «Моменты, когда ты не был экстериоризирован». |
Человеку, который вообще ничего в этом не понимает, вы могли бы проводить это и застать его врасплох и практически разрушить его, потому что он не знал бы, что происходило: «Время, когда ты не был отделен». | Человеку, который вообще ничего в этом не понимает, вы могли бы проводить это и застать его врасплох и практически разрушить его, потому что он не знал бы, что происходило: «Время, когда ты не был отделен». |
Он расскажет вам о тех моментах, если есть скрытые моменты в этой жизни, когда он выходил из своей головы. | Он расскажет вам о тех моментах, если есть скрытые моменты в этой жизни, когда он выходил из своей головы. |
Возможно, он был маленьким мальчиком, ехал с горы на велосипеде и велосипед попал на камень, и он свалился и ударился головой, и он вышел, и он вернулся обратно. | Возможно, он был маленьким мальчиком, ехал с горы на велосипеде и велосипед попал на камень, и он свалился и ударился головой, и он вышел, и он вернулся обратно. |
И это самая смертельная инграмма, что вы найдете на траке. | И это самая смертельная инграмма, что вы найдете на траке. |
Что значит – самая смертельная инграмма? | Что значит – самая смертельная инграмма? |
Вот такая. Это исключение из игры. | Вот такая. Это исключение из игры. |
Он сделал это черным, но с тех пор он стал немного обеспокоенным и немного тревожным. | Он сделал это черным, но с тех пор он стал немного обеспокоенным и немного тревожным. |
И вот кто-то приходит к нему и говорит: «Ты не можешь играть в шарики», – и у него истерика. | И вот кто-то приходит к нему и говорит: «Ты не можешь играть в шарики», – и у него истерика. |
Особенно это – у него истерика из-за этого. Конечно. | Особенно это – у него истерика из-за этого. Конечно. |
Если вы продолжите задавать ему этот вопрос – любому преклиру, этот вопрос – и исправлять его обладательности в то же время, он неожиданно скажет: | Если вы продолжите задавать ему этот вопрос – любому преклиру, этот вопрос – и исправлять его обладательности в то же время, он неожиданно скажет: |
«Минуточку. Что это я делаю в Брайтоне? Странно, кажется я … у меня картинка, что я раньше бывал в Брайтоне. | «Минуточку. Что это я делаю в Брайтоне? Странно, кажется я … у меня картинка, что я раньше бывал в Брайтоне. |
Хм, это очень странно. У меня самое странное воспоминание. Знаешь, я думаю, что я жил однажды до этого». | Хм, это очень странно. У меня самое странное воспоминание. Знаешь, я думаю, что я жил однажды до этого». |
А вы можете сказать: «О, нет, не тот курс», – перескочить через это и продолжить задавать вопрос. | А вы можете сказать: «О, нет, не тот курс», – перескочить через это и продолжить задавать вопрос. |
Вы его ужасно расстроите. | Вы его ужасно расстроите. |
Он скажет: «Я был. Мое имя было Харвей Докс. Я жил на 862 Плюм Стрит, Брайтон и это так. (сопение). Это тоже была хорошая игра». | Он скажет: «Я был. Мое имя было Харвей Докс. Я жил на 862 Плюм Стрит, Брайтон и это так. (сопение). Это тоже была хорошая игра». |
И он склонен сорвать заряд горя со своей собственной смерти. | И он склонен сорвать заряд горя со своей собственной смерти. |
Неужели вы удивляетесь, почему люди срывают заряд горя на смерти? | Неужели вы удивляетесь, почему люди срывают заряд горя на смерти? |
Так вот, есть процесс, который, даже если его проводит психолог, производит такое же явление. | Так вот, есть процесс, который, даже если его проводит психолог, производит такое же явление. |
Здесь много свободы, я знаю. | Здесь много свободы, я знаю. |
Так вот, вы должны знать, как исправить обладательность, продолжая это проходить. | Так вот, вы должны знать, как исправить обладательность, продолжая это проходить. |
Продолжая это проходить, вы должны исправить его обладательность, потому что он станет нервным, возбужденным и начнет выскакивать тем или иным образом, потому что вы делаете как-есть – есть ряд этих процессов как-есть, которые просто убийственны. | Продолжая это проходить, вы должны исправить его обладательность, потому что он станет нервным, возбужденным и начнет выскакивать тем или иным образом, потому что вы делаете как-есть – есть ряд этих процессов как-есть, которые просто убийственны. |
Что-угодно с важностью станет восхитительным процессом, потому что это очевидно увеличивает обладательность человека на полном траке, понимаете? | Что-угодно с важностью станет восхитительным процессом, потому что это очевидно увеличивает обладательность человека на полном траке, понимаете? |
Вы говорите: «Теперь назови мне время, когда картинки казались тебе важными». | Вы говорите: «Теперь назови мне время, когда картинки казались тебе важными». |
Он получает один момент, еще один, еще один, еще один и его – очевидно, его обладательность улучшится. | Он получает один момент, еще один, еще один, еще один и его – очевидно, его обладательность улучшится. |
И она остается просто прекрасной до той ночи, когда он рухнет. | И она остается просто прекрасной до той ночи, когда он рухнет. |
Почему это происходит? | Почему это происходит? |
Потому, что вы подбираете массы энергии с трака и вы действительно оставляете дыру в банке, которую ничего не заполняет. | Потому, что вы подбираете массы энергии с трака и вы действительно оставляете дыру в банке, которую ничего не заполняет. |
И он получает временное сжигание энергии. | И он получает временное сжигание энергии. |
И это просто, как если вы берете … хорошо, вы когда-нибудь – конечно же, вы никогда не делали этого – но, если вы когда-нибудь выпивали парочку стаканов хорошого крепкого напитка, вы чувствовали себя хорошо, шли гулять и падали практически плашмя. | И это просто, как если вы берете … хорошо, вы когда-нибудь – конечно же, вы никогда не делали этого – но, если вы когда-нибудь выпивали парочку стаканов хорошого крепкого напитка, вы чувствовали себя хорошо, шли гулять и падали практически плашмя. |
Тут происходит единственная вещь – вы сжигаете большое количество витамина В1 и энергия одним махом выбрасывается из тела, понимаете? | Тут происходит единственная вещь – вы сжигаете большое количество витамина В1 и энергия одним махом выбрасывается из тела, понимаете? |
И вы чувствуете себя просто прекрасно, понимаете. | И вы чувствуете себя просто прекрасно, понимаете. |
А затем, на следующий день, вы ходите, как … | А затем, на следующий день, вы ходите, как … |
Это потому, что обладательность снижается, вот и все. | Это потому, что обладательность снижается, вот и все. |
Хорошо, подобно этому, вы можете накачать преклира таким образом, вытягивая штуки с трака. | Хорошо, подобно этому, вы можете накачать преклира таким образом, вытягивая штуки с трака. |
Вы задаете ему этот вопрос одитинга, не направляя его внимание на настоящее время. | Вы задаете ему этот вопрос одитинга, не направляя его внимание на настоящее время. |
«Чем ты мог бы обладать?» | «Чем ты мог бы обладать?» |
О-о-о. Что ж, он будет чувствовать прекрасно. | О-о-о. Что ж, он будет чувствовать прекрасно. |
На первой сессии он будет чувствовать себя просто прекрасно. | На первой сессии он будет чувствовать себя просто прекрасно. |
Он будет думать, что это самый великолепный процесс из всех, которые он слышал, пока на следующий день он не станет как… | Он будет думать, что это самый великолепный процесс из всех, которые он слышал, пока на следующий день он не станет как… |
Что он сделал? | Что он сделал? |
Он подбирает штуки с трака, понимаете. | Он подбирает штуки с трака, понимаете. |
Он обваливает на себя свой банк, чтобы дать себе обладательность. | Он обваливает на себя свой банк, чтобы дать себе обладательность. |
Восстановление его уверенности в барьерах приходит из трака тела или его трака. | Восстановление его уверенности в барьерах приходит из трака тела или его трака. |
Вот и все, что происходит. Хорошо. | Вот и все, что происходит. Хорошо. |
Пока мы поддерживаем его обладательность исправленной, мы можем его экстеризировать. | Пока мы поддерживаем его обладательность исправленной, мы можем его экстеризировать. |
Человек, который не экстериоризирован, действительно активно беспокоится по поводу экстериоризации. | Человек, который не экстериоризирован, действительно активно беспокоится по поводу экстериоризации. |
И он беспокоится не по поводу каких-то странных явлений, связанных с экстериоризацией, он беспокоится по поводу экстериоризации. | И он беспокоится не по поводу каких-то странных явлений, связанных с экстериоризацией, он беспокоится по поводу экстериоризации. |
Это все. Он беспокоится о выходе на метр позади своей головы. | Это все. Он беспокоится о выходе на метр позади своей головы. |
Что ж, я знал одного парня, который так беспокоился по поводу экстериоризации, что он продолжал беспокоится по поводу того факта, что он не экстериоризирован, но он знал, что он, как бы признанный человек в Саентологии, чтобы быть экстеризированным, а он не был, и он – это его расстраивало. | Что ж, я знал одного парня, который так беспокоился по поводу экстериоризации, что он продолжал беспокоится по поводу того факта, что он не экстериоризирован, но он знал, что он, как бы признанный человек в Саентологии, чтобы быть экстеризированным, а он не был, и он – это его расстраивало. |
И наконец, он получил одитора, чтобы его одитировать, и он – они экстериоризировали его и он оказался в метре позади своего тела, полностью с тета телом и всем вообще, понимаете. | И наконец, он получил одитора, чтобы его одитировать, и он – они экстериоризировали его и он оказался в метре позади своего тела, полностью с тета телом и всем вообще, понимаете. |
Он оказался в метре позади своего тела и начал сваливать к области между жизнями, понимаете, возврат. | Он оказался в метре позади своего тела и начал сваливать к области между жизнями, понимаете, возврат. |
Вы знаете: «Предполагается, что ты должен отчитаться здесь, прежде чем подберешь другое тело, и …» – понимаете. | Вы знаете: «Предполагается, что ты должен отчитаться здесь, прежде чем подберешь другое тело, и …» – понимаете. |
И он начал сваливать просто потому, что одитор сказал: «Будь в метре позади своей головы». | И он начал сваливать просто потому, что одитор сказал: «Будь в метре позади своей головы». |
Он почти ушел. Испугался до полусмерти. | Он почти ушел. Испугался до полусмерти. |
Никто не был способен вытащить его оттуда с помощью лома – или никого не было – за пару лет. | Никто не был способен вытащить его оттуда с помощью лома – или никого не было – за пару лет. |
Если бы мы провели ему этот процесс сейчас «Время, когда ты не был экстериоризирован», если он забыл об этом, то это появилось бы. | Если бы мы провели ему этот процесс сейчас «Время, когда ты не был экстериоризирован», если он забыл об этом, то это появилось бы. |
Но это появилось бы на другом в этой жизни, не просто прошлая жизнь, и это появилось бы на вершине возможных других, и затем, неожиданно он выдал бы вам какую-то прошлую смерть. | Но это появилось бы на другом в этой жизни, не просто прошлая жизнь, и это появилось бы на вершине возможных других, и затем, неожиданно он выдал бы вам какую-то прошлую смерть. |
И если это неприятно тем, кто приторговывает адом, что такого рода вещи можно выкопать и преподнести на серебряном блюде такого рода, и найти у каждого, что ж, извините меня за это. | И если это неприятно тем, кто приторговывает адом, что такого рода вещи можно выкопать и преподнести на серебряном блюде такого рода, и найти у каждого, что ж, извините меня за это. |
Но я не стал бы возмещать то, что они теряют в своих тарелках для пожертвований. | Но я не стал бы возмещать то, что они теряют в своих тарелках для пожертвований. |
Я отказываюсь делать это. | Я отказываюсь делать это. |
Так вот, главное здесь в том, что эту озабоченность парня об экстериоризации или его озабоченность об обладательности – это все, что вы на самом деле одитируете. | Так вот, главное здесь в том, что эту озабоченность парня об экстериоризации или его озабоченность об обладательности – это все, что вы на самом деле одитируете. |
Жизнь и ее деятельность основаны на постулатах, суждениях – постулатах, суждения. | Жизнь и ее деятельность основаны на постулатах, суждениях – постулатах, суждения. |
Кто-то считает, что здесь есть стена, так что здесь есть стена. | Кто-то считает, что здесь есть стена, так что здесь есть стена. |
Стена – это, в действительности, оживленный приказ. | Стена – это, в действительности, оживленный приказ. |
Она стоит тут и говорит: «Я – стена, смотри на меня, я здесь, ты видишь меня», – в любом виде, как вам хочется сказать это. | Она стоит тут и говорит: «Я – стена, смотри на меня, я здесь, ты видишь меня», – в любом виде, как вам хочется сказать это. |
И если вы приходите и ударяете ее, и парни, она красивая и твердая, и вы говорите: «Ребята, у нас здесь идет игра. Это хорошо. Это хорошо. Прекрасно». | И если вы приходите и ударяете ее, и парни, она красивая и твердая, и вы говорите: «Ребята, у нас здесь идет игра. Это хорошо. Это хорошо. Прекрасно». |
Но, если вы не можете принять приказ, она становится тонкой. | Но, если вы не можете принять приказ, она становится тонкой. |
Она становится тоньше, и тоньше, и тоньше. | Она становится тоньше, и тоньше, и тоньше. |
И довольно скоро вы ходите вокруг, надеясь на удачу; в точности соответствуя «не могу получать приказы». | И довольно скоро вы ходите вокруг, надеясь на удачу; в точности соответствуя «не могу получать приказы». |
Вы начинаете проходить: «Какой приказ ты был бы готов получить?» | Вы начинаете проходить: «Какой приказ ты был бы готов получить?» |
Или «Какой тип приказа…» с теми, кто слишком нервничает по этому поводу. | Или «Какой тип приказа…» с теми, кто слишком нервничает по этому поводу. |
Или «Какую идею ты мог бы получить?» с теми, кто очень чувствителен и деликатен. | Или «Какую идею ты мог бы получить?» с теми, кто очень чувствителен и деликатен. |
Или «Какого вида идею…» для среднего преклира. | Или «Какого вида идею…» для среднего преклира. |
И он начнет опускаться вниз по шкале, и неожиданно скажет вам этот тревожный факт. | И он начнет опускаться вниз по шкале, и неожиданно скажет вам этот тревожный факт. |
Он скажет: «Ты знаешь, эта стена – это приказ». | Он скажет: «Ты знаешь, эта стена – это приказ». |
И это действует на него как шок. | И это действует на него как шок. |
Вы говорите: «Я лучше оставлю это в покое». | Вы говорите: «Я лучше оставлю это в покое». |
Был парень, который был бывший хиропрактик и натуропат, и он пришел, чтобы просто научиться, как помогать людям, и у него не было никакой реальности по этому предмету или чего-то в этом роде, и его одитировал другой хиропрактик в одной из клиник. | Был парень, который был бывший хиропрактик и натуропат, и он пришел, чтобы просто научиться, как помогать людям, и у него не было никакой реальности по этому предмету или чего-то в этом роде, и его одитировал другой хиропрактик в одной из клиник. |
Это было очень интересно, потому что они оба спорили друг с другом как сумасшедшие о том, что, по сути, один делал с позвоночником, чтобы вызвать эти все явления. | Это было очень интересно, потому что они оба спорили друг с другом как сумасшедшие о том, что, по сути, один делал с позвоночником, чтобы вызвать эти все явления. |
И мы веселились, но вдруг один из них сказал: «Ох-хо!» | И мы веселились, но вдруг один из них сказал: «Ох-хо!» |
«В чем дело?» – спросил другой. | «В чем дело?» – спросил другой. |
«Ну, я не знаю, но произошло что-то забавное с этой стеной, когда ты заставил меня ответить на это». | «Ну, я не знаю, но произошло что-то забавное с этой стеной, когда ты заставил меня ответить на это». |
А они проходили «Что здесь является следствием?» Понимаете. | А они проходили «Что здесь является следствием?» Понимаете. |
И, как неизбежный факт, это произвело определенные явления. | И, как неизбежный факт, это произвело определенные явления. |
Они прошли еще две или три команды одитинга, и в стене появилась другая дыра. | Они прошли еще две или три команды одитинга, и в стене появилась другая дыра. |
И этот парень смотрел сквозь стену. | И этот парень смотрел сквозь стену. |
Это расстроило его серьезным образом. | Это расстроило его серьезным образом. |
Пару дней он бродил совсем задумчивый, прежде чем, в конце концов, сознаться, что он перепуган до смерти одитироваться дальше по чему угодно. | Пару дней он бродил совсем задумчивый, прежде чем, в конце концов, сознаться, что он перепуган до смерти одитироваться дальше по чему угодно. |
Он захотел уйти. | Он захотел уйти. |
Мы восстановили его обладательность, и в результате он получил, что он мог смотреть сквозь стену или не смотреть сквозь стену, в зависимости от обстоятельств, и был счастлив по этому поводу. | Мы восстановили его обладательность, и в результате он получил, что он мог смотреть сквозь стену или не смотреть сквозь стену, в зависимости от обстоятельств, и был счастлив по этому поводу. |
Так что, эти вещи – это, в основе своей, суждения. | Так что, эти вещи – это, в основе своей, суждения. |
Мы изменяем суждения преклира. | Мы изменяем суждения преклира. |
Мы делаем это, демонстрируя ему его способности делать постулаты и создавать вещи и делать так, чтобы вещи исчезали. | Мы делаем это, демонстрируя ему его способности делать постулаты и создавать вещи и делать так, чтобы вещи исчезали. |
И когда мы можем показать ему, что он может иметь или не иметь стену, и что это хорошая, толстая, твердая стена, тогда он становится свободен в отношении иметь или не иметь стену, и в этот момент он изменяет свой ум в отношении обладательности. | И когда мы можем показать ему, что он может иметь или не иметь стену, и что это хорошая, толстая, твердая стена, тогда он становится свободен в отношении иметь или не иметь стену, и в этот момент он изменяет свой ум в отношении обладательности. |
Обладательность не является количественной вещью. | Обладательность не является количественной вещью. |
Вы не исправляете обладательность парня на десять фунтов больше. | Вы не исправляете обладательность парня на десять фунтов больше. |
Вы исправляете его обладательность суждением, что он может иметь этот конкретный пункт или не иметь его по желанию. | Вы исправляете его обладательность суждением, что он может иметь этот конкретный пункт или не иметь его по желанию. |
Аналогично с экстериоризацией. | Аналогично с экстериоризацией. |
Экстериоризация – это просто суждение. | Экстериоризация – это просто суждение. |
Я – вне или я – в. Это просто суждение. | Я – вне или я – в. Это просто суждение. |
Но когда кто-то находится внутри, боясь, что выйдет наружу, то огромное количество суждений, связанных с этим, склонны его расстраивать. | Но когда кто-то находится внутри, боясь, что выйдет наружу, то огромное количество суждений, связанных с этим, склонны его расстраивать. |
Так вот, те, кто находятся внутри и знают, что они должны быть снаружи, могут беспокоиться об этом одновременно и безусловно. | Так вот, те, кто находятся внутри и знают, что они должны быть снаружи, могут беспокоиться об этом одновременно и безусловно. |
И мы экстериоризируем некоторых преклиров, а они говорят вам: «Я предпочел бы быть экстериоризированным, и я знаю, что это модно, но каждый раз, когда я оказываюсь позади моей головы, мне становится так грустно». | И мы экстериоризируем некоторых преклиров, а они говорят вам: «Я предпочел бы быть экстериоризированным, и я знаю, что это модно, но каждый раз, когда я оказываюсь позади моей головы, мне становится так грустно». |
Что это? Это заряд горя на его собственной смерти. | Что это? Это заряд горя на его собственной смерти. |
И это все, что здесь есть. | И это все, что здесь есть. |
Вы знаете, эти парни, у которых мы могли никогда не проходить смерть защитника, случайно, когда одитировали инграммы и другие вещи – заряд горя. | Вы знаете, эти парни, у которых мы могли никогда не проходить смерть защитника, случайно, когда одитировали инграммы и другие вещи – заряд горя. |
Мы просто могли никогда не прочищать защитников этого парня. | Мы просто могли никогда не прочищать защитников этого парня. |
Мы никогда не включали с ним никакого визио и так далее. | Мы никогда не включали с ним никакого визио и так далее. |
Защитники, люди, которых он потерял, были просто локами на его собственной кончине одну или две жизни назад. | Защитники, люди, которых он потерял, были просто локами на его собственной кончине одну или две жизни назад. |
Если вы это пройдете, они изменят и этот другой аспект, а защитники сорвутся как вторичные ситуации. | Если вы это пройдете, они изменят и этот другой аспект, а защитники сорвутся как вторичные ситуации. |
Но все эти вещи – это изменения суждения. | Но все эти вещи – это изменения суждения. |
Этот должен плакать, тот должен смеяться, тот даже должен иметь игру, – все это суждения. | Этот должен плакать, тот должен смеяться, тот даже должен иметь игру, – все это суждения. |
Но это, достаточно странно, – это что-то, в отношении чего я никогда не был способен добиться, чтобы парень изменил свой ум, кроме как в одном направлении. | Но это, достаточно странно, – это что-то, в отношении чего я никогда не был способен добиться, чтобы парень изменил свой ум, кроме как в одном направлении. |
Мы потеряли много преклиров таким образом. | Мы потеряли много преклиров таким образом. |
Я знаю преклиров, которые были лучшими кейсами из всех, какие вы видели, а я их разрушил. | Я знаю преклиров, которые были лучшими кейсами из всех, какие вы видели, а я их разрушил. |
Просто разрушил их, совершенно. | Просто разрушил их, совершенно. |
Лучшие кейсы из всех, что попадались вам на глаза. | Лучшие кейсы из всех, что попадались вам на глаза. |
Я считал, что все они вовлечены и запутались и в замешательстве, и я начинал одитировать их, и одитировать их, и одитировать их, и одитировать их и говорил: | Я считал, что все они вовлечены и запутались и в замешательстве, и я начинал одитировать их, и одитировать их, и одитировать их, и одитировать их и говорил: |
«Теперь тебе нужна всего еще примерно одна сессия и ты станешь Оперирующим Тетаном, будешь летать по всей вселенной и все будет прекрасно». | «Теперь тебе нужна всего еще примерно одна сессия и ты станешь Оперирующим Тетаном, будешь летать по всей вселенной и все будет прекрасно». |
И ты возвращаешься и больше никогда его не видишь. | И ты возвращаешься и больше никогда его не видишь. |
Ты допытываешься, что он делает. | Ты допытываешься, что он делает. |
Он ушел и у него работа получше, он больше работает, получает больше удовольствия – он что-то в этом роде, и ты говоришь: «Эй, а как на счет завершения этого проекта?» | Он ушел и у него работа получше, он больше работает, получает больше удовольствия – он что-то в этом роде, и ты говоришь: «Эй, а как на счет завершения этого проекта?» |
А он отвечает: «О да, хорошо, это прекрасно. Когда-нибудь. Я ужасно занят сейчас». | А он отвечает: «О да, хорошо, это прекрасно. Когда-нибудь. Я ужасно занят сейчас». |
Они поднимаются на уровень игры и уходят. | Они поднимаются на уровень игры и уходят. |
Вы делаете это в ваших собственных группах. | Вы делаете это в ваших собственных группах. |
Вы одитируете людей в группе: групповые сессии, групповые сессии, групповые сессии. | Вы одитируете людей в группе: групповые сессии, групповые сессии, групповые сессии. |
И внезапно они все становятся занятыми, делая что-то еще, и больше никогда не возвращаются в группу. | И внезапно они все становятся занятыми, делая что-то еще, и больше никогда не возвращаются в группу. |
И вам становится грустно в отношении всего этого. | И вам становится грустно в отношении всего этого. |
Ваша обладательность снизилась. | Ваша обладательность снизилась. |
То, что надо делать, – это обучать их Саентологии. | То, что надо делать, – это обучать их Саентологии. |
Не продолжайте одитировать их в этих группах. | Не продолжайте одитировать их в этих группах. |
И они будут достаточно знать об игре, которая называется Саентология, так что они не срывать немедленно все это, и во-вторых, они будут чувствовать себя заинтересованными в более широкой игре. | И они будут достаточно знать об игре, которая называется Саентология, так что они не срывать немедленно все это, и во-вторых, они будут чувствовать себя заинтересованными в более широкой игре. |
Таков на это ответ. | Таков на это ответ. |
Так вот, можно быть очень точным, можно дать вам ужасное количество материалов, касающихся точной анатомии барьеров и так далее, что создает игру. | Так вот, можно быть очень точным, можно дать вам ужасное количество материалов, касающихся точной анатомии барьеров и так далее, что создает игру. |
Хорошо, можно добавить все это, можно быть настолько немцами в отношении этого, можно было бы иметь учебники вот такой толщины о том, что такое игра. | Хорошо, можно добавить все это, можно быть настолько немцами в отношении этого, можно было бы иметь учебники вот такой толщины о том, что такое игра. |
Но вы знаете, что такое игра. | Но вы знаете, что такое игра. |
Я знаю, что такое игра. | Я знаю, что такое игра. |
И все, о чем нам на самом деле нужно знать, – это то, что преклир хочет играть в игру и вы хотите восстановить для него его способность играть в игру, а игра – это игра экстериоризации против обладательности, тем или иным образом. | И все, о чем нам на самом деле нужно знать, – это то, что преклир хочет играть в игру и вы хотите восстановить для него его способность играть в игру, а игра – это игра экстериоризации против обладательности, тем или иным образом. |
Вы правите этими двумя вещами одновременно, и его воображение откроется и он начнет играть в игру жизни. | Вы правите этими двумя вещами одновременно, и его воображение откроется и он начнет играть в игру жизни. |
И когда он сделает это, вы заканчиваете с ним. | И когда он сделает это, вы заканчиваете с ним. |
Он больше не преклир. | Он больше не преклир. |
Человек терпит поражение там, где он больше не чувствует, что способен играть хоть в какую-то игру. | Человек терпит поражение там, где он больше не чувствует, что способен играть хоть в какую-то игру. |
И тогда он провалился; он в психиатрическом заведении. | И тогда он провалился; он в психиатрическом заведении. |
Я надеюсь, что этот взгляд на ситуацию, как вы на нее посмотрели, я надеюсь, что этот взгляд на ситуацию прояснит некоторые ваши собственные идеи. | Я надеюсь, что этот взгляд на ситуацию, как вы на нее посмотрели, я надеюсь, что этот взгляд на ситуацию прояснит некоторые ваши собственные идеи. |
Я хочу, чтобы вы хорошо разобрались с этим; я хочу, чтобы вы хорошо разобрались с этим у преклиров. | Я хочу, чтобы вы хорошо разобрались с этим; я хочу, чтобы вы хорошо разобрались с этим у преклиров. |
Я заранее знаю, что вы убедитесь, что я прав, но используйте собственный детерминизм в отношении этого. | Я заранее знаю, что вы убедитесь, что я прав, но используйте собственный детерминизм в отношении этого. |
Это не игра – я лежу в вашем кругу и говорю вам: вы должны играть. | Это не игра – я лежу в вашем кругу и говорю вам: вы должны играть. |
Тщательно изучайте это, смотрите, как это выглядит для вас. | Тщательно изучайте это, смотрите, как это выглядит для вас. |
И я думаю, вы обнаружите, что ваш преклир настолько хорошо проодитирован, насколько ему возвращена способность играть в игру; а не настолько хорошо проодитирован, насколько он стал свободен. | И я думаю, вы обнаружите, что ваш преклир настолько хорошо проодитирован, насколько ему возвращена способность играть в игру; а не настолько хорошо проодитирован, насколько он стал свободен. |
Свобода может стать ужасной вещью. Совсем ужасной вещью. | Свобода может стать ужасной вещью. Совсем ужасной вещью. |
Поговорите с парнями, только что уволенными из армии. | Поговорите с парнями, только что уволенными из армии. |
Они не знают, что они делают. | Они не знают, что они делают. |
Так вот, человек терпит поражение там, где человек исключает человека. | Так вот, человек терпит поражение там, где человек исключает человека. |
Он вышибает человека из игры, а затем удивляется, почему у него проблемы с преступностью, почему у него проблемы с безумием, и он вышибает еще больше людей из игры, просто чтобы убедиться, что у него будет еще больше проблем. | Он вышибает человека из игры, а затем удивляется, почему у него проблемы с преступностью, почему у него проблемы с безумием, и он вышибает еще больше людей из игры, просто чтобы убедиться, что у него будет еще больше проблем. |
Его игра является проблемой. Наша игра не является проблемой. | Его игра является проблемой. Наша игра не является проблемой. |
Наша игра – это их решение. Я желаю вам удачи с этими идеями. | Наша игра – это их решение. Я желаю вам удачи с этими идеями. |
Благодарю вас. | Благодарю вас. |